Последняя, кто умела лгать (СИ)

— Гори в аду, — профессор плюет в лицо девушки.

— Авада Кедавра!

Пять орденовцев. Пять мёртвых орденовцев. Она убила троих из них и слабо помнит, как всё прошло. Лишь потухшие глаза Рона, Молли и Минервы отпечатались в её сознании. Она плохо помнит, как пылал пожар в квартире и как Белла что-то шептала ей на ухо.

Высохшие красные розы, которые она оставила тут три недели назад, превращаются в пыль под её весом, когда Гермиона падает без сил на кровать. На мантии несколько пятен, но ей кажется, что всё пропитано кровью. Бледная кожа рук чиста, но она видит реки крови на них. Нет слёз или сожаления — она всё так же холодна и безучастна. Ведь, кому есть дело до того, что у неё внутри. Остались ещё Поттер и Сириус. И всё? На этом Орден заканчивается. И благодаря кому это случилось? Гермиона Грейнджер — некогда надежда волшебного мира, уничтожила все источники добра в новом мире.

Она кидается к шкафу, чтобы поскорее взглянуть в зеркало. Невербально накладывает на спальню все ей известные запирающие и заглушающие чары. Гермиона остаётся один на один с собой. Зеркало Еиналеж неизменно красуется за кучей однообразных одеяний — ждёт, пока она вновь заглянет в него и увидит все свои потаённые мечты. Артефакт, сводящий с ума, подводит гриффиндорку к порогу безумия. Она падает на колени, проклиная себя и тот день, когда родилась.

Гермиона раз за разом проживает заново все свои убийства, заставляет мозг воспроизвести все ужасающие картинки. Вспоминает бывших друзей, которых лишила жизни, останавливается на Северусе, который сам об этом попросил. Почему-то сейчас она задумывается о том, кого бы ей стоило просить о своём убийстве. Среди Пожирателей каждый второй, если не первый, желает ей смерти. Может, обратиться к Антонину? Или к Нотту? Да и Малфой смог бы её убить, как старший, так и младший. Неужели, Снейп просто устал от такой жизни? Несомненно. Гермионе понадобилось ровно три мёртвых тела, чтобы понять, что грань давно осталась за спиной. Она давно перешла границу дозволенного — душа разбита на миллионы осколков, скорее даже, перетёрта в мелкую пыль.

Магическое зеркало безустанно транслирует подноготную её заветной мечты - Гермиона лишь кидает туда заплаканный взгляд. Она видит то, что так горит в сердце, опускает глаза и в сотый раз просит прощения. Перед Северусом.

— Ты ведь всё узнал. Смотри, как я валюсь с ног, как я не могу достичь цели. Ты ведь не этому учил меня, мой друг. Я подвела тебя. Прости.

Словно в бреду, она достаёт палочку — лёгкий взмах, и в руках несколько веточек омелы. Зеркало осталось открытым, а Гермиона уже находилась у могилы Джинни и Северуса. Она не приходила сюда долгих три недели, хотя не было и дня, чтобы она не думала о них. Чаще гриффиндорка обращалась к зельевару, потому что язык не поворачивался произнести имя рыжеволосой девушки.

— Как ты там? Тепло ли тебе? — шепчет, склоняясь над могилой профессора.

Искусанные губы касаются холодного могильного камня. На надгробие падают две слезы, которые перемешиваются с отвратительным дождём. Омела оказывается у имени товарища, а Гермиона так и не может оторвать губ. До тех пор, пока новый приступ истерики не накрывает с головой. Она истошно кричит во всё горло, что птицы с отдалённых деревьев разлетаются в разные стороны.

— Грейнджер, — знакомый голос окликает её.

Малфой стоит за спиной. Он тут был с самого начала: видел, как она появилась из воздуха, хотел было что-то сказать, но оцепенел при виде гриффиндорки. Всегда собранная и равнодушная ко всему Пожирательница выглядела просто ужасно. Драко лишь наблюдал за тем, как она обнимает могилу Снейпа и не мог поверить в то, что видит, словно глаза его обманывали.

— Малфой, — Гермиона устало поднимает глаза на блондина, который держит в руках красные розы. — Они не нравились ему. Он считал, что розы слишком вульгарны.

Теперь становится понятно: кто приносил и оставлял тут цветы. Сил на то, чтобы сказать что-то ещё, чтобы спросить, как он нашёл это место, просто нет. Грейнджер хотела побыть одна — смотреть на могилу друга, как способ наказать себя. Она не понимала, неужели из всех Пожирателей, она одна чувствовала пустоту в душе? Разве никто больше не скорбел, хотя бы по кому-то? Неужели, никто не терял?

Он касается её плеча, что заставляет подскочить, как ошпаренную. Гермиона тяжело дышит и смотрит на блондина, который не понимает подобной реакции. Она пытается собраться, овладеть собой, но не получается. Слёзы взяли верх над ней, боль глубоко пустила корни. Пять лет идеального самообладания — стальные замки на эмоциях и крепкие цепи на личных переживаниях. Но угасающие глаза Рона Уизли сорвали оковы с неё, выплеснули бочку яда прямо в глаза. Теперь смерть родителей не казалась далёкой и глаза Дамблдора наблюдали где-то со стороны.

— Что случилось? — спрашивает Драко.

— Всё нормально.

— Ты права. Чтобы не случилось, для тебя это нормально. Ты заслужила всё это.