Последняя любовь Екатерины Великой

Уже за одно это ощущение Густав готов был простить Екатерине все, кроме поражения в войне, конечно. Мелькнула мысль, что Александре будет в Стокгольме скучно после бабушкиного веселья. Тут же осадил себя: кто сказал, что она вообще туда поедет?! Но Густав уже очень хотел, чтобы поехала, хотел видеть эти голубые глаза, целовать эти коралловые губки…

Король осадил сам себя: о чем он думает во время государственного приема?! Пусть он граф Гага, но за ним стоит Швеция! С трудом выбросив из головы мысли о коралловых губках великой княжны, Густав сосредоточился на представлении придворных. Но против собственной воли принялся сравнивать всех остальных дам с той, что предназначалась ему в супруги.

Впечатление, произведенное королем на придворных дам, было великолепным. Зато герцог Зюдерманландский рядом с племянником показался особенно неприятным. Насмешница Варвара Николаевна Головина в тот вечер записала в дневнике:

«Он небольшого роста, с косящими, смеющимися глазами, губы его сердечком, живот выпячен, а ноги как спички».

В тот же вечер был бал. И снова блеск нарядов, драгоценностей, улыбки, любопытные взгляды, приветственные слова…

Открылся бал менуэтом, как и водилось в Петербурге. Первую пару составили король Густав, выступавший с великой княгиней Елизаветой Алексеевной, вторую – регент с великой княгиней Анной Федоровной. Зубову очень хотелось выступить в третьей паре или хотя вообще в какой-нибудь, но он был привязан к своей благодетельнице и молча смотрел, скрипя зубами.

Осыпаемый чинами и наградами, всесильный у себя в приемной, здесь, на официальных мероприятиях, он оказывался в положении комнатной собачки, обязанный находиться рядом с императрицей, приносить воды, подавать веер или руку, если бывала необходимость. Ни для кого не секрет, что он стал генералом не на поле боя или из-за знатности фамилии, а из-за альковных успехов. Платону никто и никогда не напоминал об этом, одни не рисковали, другие не удостаивали даже таким вниманием. На балах и раутах он вполне осознавал свое место и бесился из-за невозможности что-то исправить.

Вот этот тощий юнец, получивший корону неизвестно за что, мог себе позволить то, чего никогда не позволит Платон. Ему улыбались, им восхищались… И будь Зубов даже в тысячу раз красивей, чем он есть (хотя куда уж еще!), на него никогда не будут так смотреть, как эта девочка, его будущая супруга, смотрит на короля. Или вон как великая княгиня Елизавета, жена Александра.

Зубов едва не заскрипел зубами открыто, вспомнив собственное увлечение Елизаветой Алексеевной. Юная супруга юного великого князя была чудо как хороша, и против своей воли Платон увлекся не на шутку. Понимал ли он, чем все может закончиться? Конечно, понимал, прекрасно помнил незавидное положение Мамонова, но поделать с собой ничего не мог. Стоило увидеть ее, услышать звонкий мелодичный голос, как он категорически терял над собой власть.

Великий князь тогда легко поставил зарвавшегося фаворита на место, попросту посмеявшись над ним! С тех пор великий князь приобрел сильного врага, возможно, повлиявшего на его судьбу больше, чем считается.

Когда Зубов влюбился в пятнадцатилетнюю супругу любимца Екатерины великого князя Александра, все ждали большого скандала. Сама юная княгиня на назойливые ухаживания не ответила, но и она, и ее супруг оказались в затруднительном положении – открыто ссориться с фаворитом любимой бабушки невозможно, но и терпеть его откровенное ухаживание тоже. Двор притих в ожидании грозы.

Екатерина могла простить Платоше многое, но только не обидные действия по отношению к своему обожаемому внуку! Одно решительное замечание императрицы, а после крутой разговор с отцом заставили Платона выбросить из головы свое увлечение, но обиды Зубов не забыл. И вот теперь эту прелестницу вел за руку в менуэте тощий мальчишка, а всесильный Зубов только смотрел! Теперь злость взяла на Густава, словно тот был виновен в неудачах самого Платона. Ничего он не получит, никакую Александру!

Заметив, что ее фаворит мрачен, Екатерина заботливо поинтересовалась:

– Что-то ты, мой друг, не в духе, не болит ли чего?

Он только отмахнулся (уже мог себе такое позволить). Государыню отвлекли, а потом подошла будущая невеста княжна Александра, только что танцевавшая со своим возможным супругом. Девушка была возбуждена, и бабушка забыла о существовании дорогого Платоши. У ее любимицы нашлось потрясающее сообщение: Александра, блестя глазами, на ушко пересказала бабушке едва не случившийся конфуз.

– Представьте себе, что он сделал! Он, танцуя, пожал мне руку! Я не знала, что со мною будет!

Императрица, с трудом сдержав улыбку, поинтересовалась:

– Что же сделала ты?

– Ах, я так испугалась, что думала упасть!

– Почему же, душа моя? Он тебе нравится?

– Бабушка…

Влюбленность молодых людей была налицо, но государыня вздохнула: она слишком хорошо поняла нрав регента, не испортил бы все…

Вечером в спальне Екатерина поинтересовалась у Зубова, вынужденного провожать императрицу по ее требованию:

– Так чем ты был недоволен, душа моя? Бал прекрасный.