И это у нас называется будни. В прошлый раз, под травой, танцевал на кухне. Час. Два. Запыхался. Надел наушники. Врубил на полную мощь подростковый свой «Depeche Mode». Как заново родился.
А, если день на работе выдался трудный – танцевать необязательно. Скрючившись креветкой (щека на прохладной плоскости простыни), Гагарин смотрит быстрое кино, клип, сплошь состоящий из кружащих монтажных склеек. На экране изнанки закрытого века.
Из-за несостоявшегося обзвона знакомых и близящегося похода в ресторан Гагарин не на шутку разволновался. Сердце бьётся. Травы не хоцца. В телевизоре – сплошная реклама по всем каналам. Очень своевременно вспоминает про суп на копчёных рёбрышках, начинает собираться на улицу. Только так отвлечёшься: там люди.
Выходя из квартиры (заминка с ключами), замечает соседку, неопределенного возраста с неопределенной внешностью. В неопределенной (бесформенной) одежде. Живёт с внуком (?). Иногда Гагарин слышит их голоса. На кухне. Соседка готовит еду. Внук (?) учит уроки. Хлипкий такой хлюпик, полупрозрачный мальчик. Лопоухий.
Олег в детстве сам был таким. Если глаза закрыть – видишь себя ребёнком. Как на фотографии.
Иногда они молча здороваются. Иногда вместе едут в лифте. И тогда им неудобно. Отводят глаза. Гагарин включает фары аварийного освещения и вжимается в угол.
Соседка работает в метро. Сидит возле эскалатора. В будке «справок не даём». Смотрит на пассажиропотоки. Люди сливаются для неё в месиво голов и тел. Должны сливаться. Гагарина она не узнаёт. Сколько раз, спускаясь вниз, устремлял на неё орлиный взор. Думал встретиться глазами. Но нет. Смотрит мимо. Взгляд пустой. Рассеянный. Как под травой (Олег мысленно ухмыляется). А вот в подъезде – узнаёт, за «своего», значит, держит.
Неожиданно соседка устремляется к нему. На этот раз она одна. Скомканно здоровается. Она вообще сейчас вся какая-то скомканная. И ниже ростом, если приглядеться.