Последняя любовь Хемингуэя

Эти подарки тебе вернут, когда меня уже не будет. Пусть моя память о них перейдет тебе, и ты сможешь их сохранить для других. Это моя последняя просьба, но ее не обязательно исполнять. Почему-то у меня все в письме получается последним. Что ж, раз положено так, то пусть все будет последним.

Прощай моя последняя любовь. Моя последняя радость уходящего мира.

Любящий тебя до последнего мгновения,

твой Папа.

Эрнест Хемингуэй

«Океан велик, а челнок маленький, разве его углядишь». – Кажется, так сказал мой Старик.

Я слышу, как в своей комнате Мэри поет песенку про блондинку. Я подхватываю припев «А волосы у меня черные». Слышу голос Мэри: «Покойной ночи, милый ягненок. Приятного сна». И я ей бодро отвечаю: «Покойной ночи, котенок!» Сегодня ночь для меня должна стать покойной. Решение принято давно и сегодня я должен набраться духа, и завершить все счеты с жизнью. Сегодня я должен до утра поспать, чтобы быть бодрым и смелым перед последним уходом.

В психиатрической клинике сделали все, чтобы я не был писателем. Психиатры ничего не мыслят в писателях. У них, в отличие от меня, нет угрызений совести раскаяния. Надо бы всех психиатров заставить пройти курс литературного творчества, чтобы они поняли, что такое писатель. Они разрушили мою голову электрошоком, подорвали мою память, навсегда вывели меня из строя. Тринадцать электрошоковых процедур вынес я. Некоторые заканчивают свою сознательную, а иногда и физическую жизнь, после первой процедуры. А я все еще жив и даже могу думать. Но сейчас не думать о болезни, а спать до утра. Оно станет решающим в моей жизни… Прощай бессоница!

…Слышу пение птиц за окном. Солнечная Долина Кетчума пробуждается. Пора и мне вставать. Я сегодня выспался хорошо, можно решить самое последнее дело моей жизни. Вот мой красный халат, вот шлепанцы. Я осторожно по лестнице спускаюсь вниз. На подоконнике лежит связка ключей от комнат дома. Раньше Мэри прятала от меня ключи, сейчас уже не прячет. Считает, что я совсем выздоровел. Спасибо ей за то, что она меня понимает. Она знает, как я должен закончить свою жизнь. Романтично и героически. Поэтому снова привезли мои ружья в дом.

Теперь в подвал. Замок открылся без задержек. Вот ружья, которые прячут от меня. Какое выбрать? Двустволка «Босс». Она меня никогда не подводила. Сколько взять патронов. Один? Лучше два. Больше не надо. Осторожно поднимаюсь обратно и кладу ключи на место, на подоконник. Спасибо, Мэри, за ключи. Теперь переламываю ружье, вкладываю в него два патрона и ставлю его рядом с собою. Нельзя уходить, пока не объяснишь свой последний поступок другим. На столе есть бумага и ручка. Надо оставить прощальное слово. Кому? Семьи – растерял, не осталось других близких. Но написать надо. Всем и никому. О чем? Перо скользит по бумаге. Я пишу в последний раз. Медленно, мучительно долго, но пишу.

«Пишу остатками своей памяти. Кому-то хочется уничтожить меня физически. Меня уже сделали полным инвалидом, духовным и физическим. Кто-то торопится закрыть книгу моей жизни. Она ими прочитана от корки до корки, а другой книги жизни у меня просто не имеется».

Что еще написать? Приходится с силой выдавливать из себя слова. А когда-то они лились из меня бурным потоком.

«Я всю жизнь боролся сам с собой. Не думайте, что я побеждал других, для того чтобы доставить наслаждение другим. Я доказывал себе всю жизнь, что все умею, все знаю. Умел я мало, но знал еще меньше. Я – романтик реализма, поэтому не смог познать жизнь до конца».

Трудно подвести итоги. Может, мало осталось времени для выводов? А может, не сумел накопить знаний и поэтому нечего сказать?

«Самое плохое, что я совершил в жизни, – боролся со своей любовью. Меня женщины просто любили, а я боролся за их любовь. Поэтому я потерял всех своих любимых женщин. Они не вынесли моей борьбы за их любовь. Только последняя любовь была у меня без борьбы. Мне была дана фора в этой любви, но я не сумел ею воспользоваться. Потому, что не боролся за свою последнюю любовь».

Яркое, ослепительное солнце заглянуло в мою комнату. Его блики бегают по стенам живыми красками памяти. Долго же я пишу последнее письмо. Пора заканчивать.

«Мне создали все условия, чтобы я ушел из жизни романтическим страдальцем. Я воспользуюсь данной мне возможностью. От меня требуют, чтобы я остался в истории трагической личностью. Я выполняю вашу просьбу…».

Кажется, что-то стукнуло. Проснулась прислуга. Все! Кладу письмо в конверт. Ставлю к цветочному горшку, чтобы его сразу увидели.

За окном солнце становится огненным шаром, раскаленным до последнего градуса, который может иметь природа. Лишь бы оно не взорвалось раньше времени! Моего времени. А птицы поют, не зная, что скоро конец…