Последняя любовь Хемингуэя

У них непроизвольно началась игра в семью. Так они часто играли друг с другом, заказывая себе тему – великих людей, поведения в известных исторических событиях, создание образных критических ситуаций и в них всегда они побеждали, помогая и спасая друг друга. Семейная ситуация возникла впервые. До этого они оба боялись касаться этой темы. Сразу возникало много вопросов и проблем. Поэтому они избегали разговоров о своем будущем. Пусть им будет хорошо сейчас. А там… И вот в шутливом плане проигрывалась неосуществимая ситуация.

–А почему ты хочешь только девочек?

–У меня три сына. Двое старше тебя. Последний почти твой ровесник. Я их почти не воспитывал. Только деньги давал. Да гостили они у меня временами. Поэтому пусть будет пять девочек. Говорят, они больше любят отцов. Правда?

–Правда. Я очень любила своего папу. И очень плакала, когда его расстреляли партизаны.

–Не надо о войне. Хочу девочек! Они, хоть не воюют. Пусть любят своих родителей и приносят радость любимым мужчинам. Налей мне вина.

–Сейчас. Но хочу тебе сказать, что ты не сатир. И не считай себя старым. Для меня ты молодым будешь всегда.

–Пока будешь любить меня, таким я буду тебе казаться. Но, как только полюбишь другого, я покажусь тебе сразу же страшным, уродливым и ветхим. Вот тогда тебе будет действительно стыдно за свою прошлую любовь.

–Папа! Не говори так. А то я тебя ударю.

–Ударь, дочка. Я этого заслуживаю за свои разговоры.

–Это у меня просто так вырвалось. Прости! Я никогда не смогу тебя не только ударить, но и повысить голоса…

–Знаю. Но я иногда этого заслуживаю.

–Я быстрее отрублю руку, чем ударю тебя. Прости меня за эти слова! Почему молчишь? Я сейчас заплачу.

–Я ничего не слышал. Нам прощать друг друга не надо. Мы с тобой родились с меткой прощения. Нам нет необходимости пользоваться прощением. Оно внутри нас и действует независимо от нас. Мы уже простили друг друга. Дай вина, и прекратим эту опасную игру.

–Спасибо, Папа.

Адриана прижалась к нему гибким телом и, обхватив его шею руками, стала целовать лицо:

–Ты у меня самый лучший из всех людей, которых я знаю. Ты на них не похож и поэтому я тебя люблю. Сейчас я тебе дам вина. Только подожди секунду.

Но она сумела оторваться от него только через минуту, и пошла к столу, где находился ужин. Налила два фужера вина и снова вернулась к журнальному столику.

–Только давай пить медленно и смотреть в глаза друг другу. Так интересно видеть себя в твоих глазах. Только не говори, какой я тебе кажусь. Молчи.

Они мелкими глотками стали пить вино, глядя в глаза друг друга. И только улыбались. Кажется, как показалось Хемингуэю, она улыбалась задумчиво и рассеяно. Кажется, казалось Адриане, он улыбается грустно и мудро.

Из созерцания друг друга их вывел звонок в двери. Адриана опомнилась первой.

–Джанфранко. – Испуганно прошептала она. – А я не одета. Что он подумает?

–Правильно подумает. – Спокойно ответил Хемингуэй. – Только мог бы позвонить от портье и предупредить, что приехал. Что он у тебя такой не воспитанный и не понятливый? – С шуткой спросил он Адриану.

–Он просто спешил. Где мои вещи? Побегу в ванную, оденусь! Где ж моя одежда?!

–Да и мне надо бы натянуть штаны. – Также спокойно продолжал Хемингуэй.

Адриана метнулась в спальню, а потом со своими вещами в ванную. А Хемингуэй, крикнул в сторону двери:

–Сейчас открою. – И начал медленно надевать на себя брюки и рубашку. Торопиться не стоило, – Адриане требовалось больше времени, чем ему, для приведения себя в порядок.

Он открыл дверь, когда Адриана еще не вышла из ванной. На пороге стоял с сияющим лицом Джанфранко. В руках – портрет в раме, завернутый в материю.

–Здравствуйте! Можно к вам! Видите, как я быстро приехал! – Выпалил он все сразу же.

–Вовремя. – Ответил Хемингуэй, а про себя подумал: «Мог бы и не спешить». – Проходи.

Джанфранко прошел к центру гостиной и оглядел стол с вином и закусками.

«Кажется, Адриана хорошо веселится». – Подумал он, втайне гордясь своей сестрой. Не каждой женщине выпадает счастье быть любовницей известного писателя. Что ж, надо пользоваться благоприятным моментом, для решения своих, конечно же, родственных проблем.

–Вы извините, но я сразу не понял, что хочет Адриана. – Начал разъяснять он свое первое несогласие с Адрианой, насчет доставки портрета. – Но, как только сказали вы, что портрет нужен немедленно, я понял, что он действительно нужен. И сильно гнал машину. Еще раз извините.

–Ладно. А как машина? Не попадал в аварию?

От этого вопроса Джанфранко засмущался, даже кровь бросилась в лицо. Неприятно говорить правду, но он бодро стал объяснять.

–Машина отличная, не то, что наши. И крепкая. Летом я столкнулся с одной нашей машиной. У той весь капот покорежился, а «бьюику», ничего. Только вмятины. Но все уже отремонтировали и машина, как новая. Хорошие машины делают в Америке. – Виновато заключил Джанфранко и Хемингуэй понял, что он инициатор аварии.

Из ванной вышла одетая Адриана.

–Франки, ты привез картину?

–Конечно. А зачем бы я приезжал сюда. Возьми.

–Поставь ее на стул и сам присаживайся.

Все сели за стол, и Хемингуэй предложил Джанфранко: