Последняя любовь Скарлетт

– Будьте добры, мистер Галлоуген, подсчитайте мне мою сумму. Вы тогда у нас в конторе представили такие убедительные документы о целесообразности постройки переправы, что я ничего не заподозрил. Значит, вы просто гениальный математик. Подсчитайте, а я посижу тут, проверю…

Галлоуген поднялся и уныло спросил:

– Сколько, вы говорите, мистер Батлер?

– Шестнадцать миллионов восемьсот тысяч, милейший. Остальную прибыль я решил оставить вам, ведь вы трудились, а я только деньги вкладывал… Да, еще, забыл вам сказать, мистер Галлоуген. Сначала отсчитайте и как-нибудь отделите четыре миллиона, потом оставшиеся двенадцать восемьсот… Поняли?

Галлоуген кивнул и принялся считать деньги. Скоро он взмок, но, не переставая, шевелил губами.

Ретт с улыбкой наблюдал за ним. На лице Хенкока была написана такая тоска, что Ретту на несколько секунд даже стало жалко его. Однако он вспомнил мертвое лицо Лесли Райта, заплаканные глаза его жены – и ненужную жалость как рукой сняло.

– Заверните каждую часть в газету, мистер Галлоуген, – поучал Ретт.

Наконец, деньги были посчитаны и разделены на три кучки. Две из них Галлоуген завернул в старые газеты, которые нашлись в номере.

Ретт посмотрел одобрительно на приуставшего негодяя и скомандовал:

– А теперь то, что отсчитали и завернули – положите в саквояж. Я забыл сказать, что возьму у вас еще и его – так, по своей старческой прихоти. Знаете ли, у нас, у стариков, случаются капризы…

После того, как Галлоуген закрыл саквояж и передал его Батлеру, на столе осталась лежать совсем невзрачная кучка денег.

«Как раз для того, чтобы полиции было за что зацепиться», – подумал Ретт.

Галлоуген сел на кровать. Хенкок вздохнул и обратился к Батлеру:

– Так что, мистер Батлер? Мы можем идти? Ретт посмотрел на часы.

– Хм! – сказал он. – Мистер Галлоуген действительно, просто гениальный математик. Он управился за десять минут. Нет, господа, что-то мне не хочется так быстро расставаться с вами, давайте посидим еще хотя бы пять минут!

На лице Хенкока отразилось почти нечеловеческое мучение.

– Итак, господа, перед тем, как отвлечься на деньги, – сказал Ретт, – мы говорили о том, что мы, старики, любим рассказывать истории из своей жизни. Однако, чтобы не показаться вам скучным, я, пожалуй, лучше расскажу вам вашу же историю…

Он обвел мошенников пристальным прищуренным взглядом, в котором за напускным весельем угадывалась жесткость, и продолжал:

– Я так и представляю – сентиментальные бандиты, провернули удачное дельце, однако сразу стала заедать совесть. Они не решились покинуть место преступления, боясь быть разоблаченными. Господа прекрасно знали, что поезда и другой транспорт проверяется в первую очередь! Нет, куда лучше затеряться в шумной толпе, среди обывателей, заполонивших наш город. Но нет, вы читаете в газете о смерти одного из ваших, так сказать, «клиентов», мистера Лесли Райта. Почти вашего ровесника, который так легко поддался на вашу удочку, что даже помогал вам завлекать в сети таких глупцов как я! Руки!!! – крикнул Ретт, увидев неуловимое движение Галлоугена.

– Так вот, вы не выдержали и приехали на кладбище. Там я вас и засек, и это была ваша вторая ошибка…

– Какая же первая? – раздался голос. Не утерпел, конечно, Хенкок.

Ретт хмыкнул. Он на это и рассчитывал, говоря «вторая».

– А первая ваша ошибка, мои милые, – с наслаждением произнес Батлер, – состояла в том, что вы, вообще, связались со мной!

Возникла пауза, которая затянулась надолго.

– Мистер Батлер, – наконец подал голос Хенкок. – Пятнадцать минут, по-видимому, уже прошли…

Ретт посмотрел на часы. Прошло двадцать пять минут. Поезд, на который эти негодяи купили билеты, уже ушел.

– Ваши билеты, господа! – невозмутимо сказал Ретт Батлер, протягивая бумажки мошенникам.

Потом он встал, взял саквояж и насмешливо произнес:

– Ничто вам не мешает, господа, поднять шум, как только я выйду за дверь. Вы можете даже схватить табурет, догнать меня и раскроить мне череп. Однако, спешу напомнить вам – не сделайте третью ошибку…

Он лучезарно улыбнулся.

– Во-первых, вас уже разыскивает полиция, и не в ваших интересах поднимать дополнительный шум. Во-вторых, если я хоть что-то услышу за спиной, я повернусь и подстрелю вас обоих… Я обещаю вам это… Не таким молокососам, как вы, тягаться со мной, капитаном Реттом Батлером! И если в этот раз я вас пожалел, то в следующий, будьте уверены, я исправлю свою досадную ошибку.

Ретт обвел неудачных мошенников тяжелым взглядом из-под сдвинутых густых бровей.

Хенкок кивнул, Галлоуген мрачно посмотрел на револьвер Ретта.

– Вот так-то, ребята! – сказал Батлер и отошел к двери. – А теперь – до свидания!

Он закрыл за собой дверь и положил револьвер в карман. Не мешкая, Ретт пошел по коридору. Когда он проходил возле дежурного по этажу, то усмехнулся – юнец сладко спал.

«Вот так следует вершить большие дела! – весело подумал Ретт. – Достаточно быстро и, самое главное, совершенно бесшумно!»

За его спиной действительно никто не ругался, не распахивал с треском дверь, не бежал по коридору.