Последняя луна осени (СИ)

- Что случилось, отец Амран? – осторожно спросил Энмор. Отец Амран резко обернулся на его голос. Это был суровый, худощавый мужчина лет тридцати трёх; он всего только год назад приехал в Старые Клыки, чтобы стать здесь священником вместо почившего отца Виниона. В городе к новому священнику привыкли бы за месяц, но в этой деревне отец Амран даже спустя год остался чужим. Селяне, привыкшие к простодушному и доброму Виниону, не очень-то жаловали строгого, порой почти фанатичного Амрана. В отношении деревенских жителей к молодому священнику не было ни доверия, ни дружелюбия; одна только холодность и отстранённость. Популярности отцу Амрану не прибавляло и то, что свою досаду он срывал на детях, ходивших в церковную школу; видя, как любимые чада возвращаются с уроков притихшими и унылыми, кметы проникались к священнику ещё большей враждебностью.

Энмор Кровеглазый всего лишь два месяца назад вернулся в Старые Клыки из далёкого путешествия, и потому знаком с отцом Амраном был всего ничего, но уже успел понять, что держаться от священника следует подальше. Он неприятно напомнил ему отца Балендора, рьяного ненавистника волшебников, который и самого Энмора пытался погубить. Но сейчас священник выглядел таким отчаявшимся, что он просто не мог остаться в стороне.

В ответ на вопрос Энмора священник лишь вытянул длинную худую руку и указал пальцем на колокольню сельской церкви. Чёрная октограмма – символ кабрианской религии – была сорвана ветром и теперь сиротливо валялась неподалёку от стены. Без неё колокольня выглядела раненой и беспомощной.

- Не переживайте, - сказал Энмор, - это легко поправить.

- Это знамение, - убитым голосом произнёс священник. – Сам Господь против того, чтобы я оставался здесь. Эта буря, несомненно, была послана мне в знак того, чтобы я отправился пасти Божье стадо куда-нибудь ещё. Здесь мне нет места!

Кметы промолчали, но Энмор буквально кожей почувствовал их дружное ликование. Он прикрыл глаза, сдерживая вздох. Не в первый раз он сталкивался с невероятным самомнением священников, полагавших, что целый мир существует только ради них и их религии, но всякий раз его охватывало одинаковое чувство возмущения и изумления.

- Да успокойтесь вы, - чуточку грубо сказал он. – Вон, у Пиниола вообще крышу дома ветром сорвало. Я мигом её починю, и с вашей колокольней сделаю то же самое.

Амран так и вытаращил на него глаза, и уже приготовился разразиться гневной тирадой о том, что он не позволит грязным рукам волшебника прикоснуться к церкви, но тут холодный воздух прорезал громкий крик:

- Боб! Боб! Кто-нибудь видел Боба?

Как по команде, все присутствующие повернулись к мельнику Гельвину, который спешил к городской площади со всей скоростью, на которую были способны его длинные ноги. Гельвин был высокий и сухопарый мужчина лет тридцати; когда он говорил, то всегда размахивал своими длинными руками с непомерно крупными ладонями, отчего становился похожим на свою мельницу, а волосы и всклокоченная короткая борода у него были белыми, словно от муки, которую он молол. Несмотря на свой возраст, Гельвин не был женат и детей не имел – всё благодаря народным суевериям, вечно приписывающим мельникам связь с тёмными силами. Единственным близким существом для него был его козёл Боб, о свободолюбивом характере которого в Старых Клыках ходили легенды. Боб постоянно убегал со двора, а потом находился в самых неожиданных местах. Гельвин и запирал его, и привязывал хитрыми узлами – всё напрасно; ничто в мире не могло побороть стремление Боба к свободе.

- Да не кричи ты так, Гельвин! – воскликнул кто-то. – Побегает твой Боб и вернётся, не впервой ему.

- Не волнуйся, - добавил Энмор. В своё время Боб немало погонял его, мальчишку, по деревне, но после того, как месяц назад благодаря ему в окрестностях Старых Клыков был найден и спасён раненый юноша, Энмор проникся к козлу симпатией.

Гельвин покачал головой. Было видно, что он не на шутку расстроен.

- А вдруг с ним что-то случилось! Было такое ненастье!

Все хором принялись утешать его. Тем временем Энмор выскользнул из толпы, махнув рукой на упавшую октограмму - отец Амран всё равно не оценил бы его стараний – и зашагал к околице. Буря наверняка здорово навредила деревенским садам и лесам, особенно Церковной роще, и волшебник хотел проверить, насколько всё плохо с деревьями.

Церковная роща находилась неподалёку от деревни. Назвали её так потому, что именно там в своё время рубили деревья для постройки сельской церкви. Чтобы добраться до неё, нужно было миновать Светлый ручей, что вытекал из леса и петлял неподалёку от деревни.