Последняя мистификация Пушкина

Ко­гда Сол­ло­губ при­шел к Пуш­ки­ну, объ­яс­не­ние ме­ж­ду суп­ру­га­ми уже со­стоя­лось. О рас­кры­тии ро­зы­гры­ша не мог­ло ид­ти и ре­чи. По­эт сам ока­зал­ся в смеш­ном по­ло­же­нии - шу­тил над «вен­це­нос­ным бла­го­де­те­лем», а по­пал в раз­ряд обык­но­вен­ных об­ма­ну­тых му­жей.

Да, и дру­зья по­ве­ли се­бя до­воль­но стран­но. Боль­шин­ст­во из них по­счи­та­ли за луч­шее не по­ка­зы­вать ди­плом по­эту, и в этом их ре­ше­нии то­же бы­ло тревож­ное пред­зна­ме­но­ва­ние. Вы­хо­ди­ло, что честь На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны, дей­ст­ви­тель­но, под­вер­га­лась со­мне­нию.

В те­че­ние трех дней Пуш­кин обо­шел дру­зей и удо­сто­ве­рил­ся, что все ко­пии ди­пло­ма бы­ли ли­бо воз­вра­ще­ны ему, ли­бо унич­то­же­ны. В даль­ней­шем дру­зья са­ми увя­за­ли вы­зов Дан­те­са с по­яв­ле­ни­ем па­ск­ви­ля. Пуш­кин сна­ча­ла про­сто не воз­ра­жал, а по­том по­нял, что, под­толк­нув к той же мыс­ли ца­ря, он хо­тя бы из­ба­вит­ся от Гек­кер­нов. В пись­ме к Бен­кен­дор­фу по­эт по­пы­тал­ся пря­мо до­не­сти на по­слан­ни­ка.

Мож­но, ко­неч­но, го­во­рить, что это не пуш­кин­ский по­сту­пок - и спра­вед­ли­во: ведь на са­мом де­ле по­эт так не по­сту­пил – пись­мо бы­ло по­рва­но. Есть ог­ром­ная дис­тан­ция ме­ж­ду за­мыс­лом и его во­пло­ще­ни­ем. Злой ум пред­по­чи­та­ет ее не за­ме­чать, на­хо­дя в тай­ных ис­ку­ше­ни­ях че­ло­ве­ка свое оп­рав­да­ние. Но ка­ко­во бы­ло по­ло­же­ние Пуш­ки­на: ему пред­сто­ял по­еди­нок, и на ча­ше ве­сов на­хо­ди­лось бу­ду­щее его де­тей! И оно на­пря­мую за­ви­се­ло от бла­го­склон­но­сти вла­сти. Без вра­зу­ми­тель­но­го оп­рав­да­ния сво­их дей­ст­вий до­бить­ся по­след­не­го бы­ло бы не­воз­мож­но. Вот по­че­му в кар­ма­не сюр­ту­ка смер­тель­но ра­нен­но­го Пуш­ки­на на­шли дру­гой ва­ри­ант пись­ма к Бен­кен­дор­фу.

Но по­ка по­эт был жив, он ин­туи­тив­но или соз­на­тель­но вы­би­рал те ре­ше­ния, ко­то­рые не ис­ка­жа­ли при­ро­ды ве­щей, не под­ме­ня­ли их суть. Гек­кер­ны бы­ли ви­нов­ны: они на­нес­ли ос­корб­ле­ние се­мье Пуш­ки­на. Не­важ­но в ка­кой фор­ме - по­все­ме­ст­ным пре­сле­до­ва­ни­ем На­та­льи Ни­ко­ла­ев­ны или на­пи­са­ни­ем ди­пло­ма?! Их по­ве­де­ние бы­ло ис­кус­ным, по­сколь­ку опи­ра­лось на хит­ро­ум­ную си­лу по­ро­ка. На­до бы­ло на­пра­вить их в соб­ст­вен­ную ло­вуш­ку. Пуш­кин сде­лал все воз­мож­ное, но пе­ре­иг­рать це­лое об­ще­ст­во, жи­ву­щее по без­нрав­ст­вен­ным за­ко­нам, во гла­ве с цар­ст­вен­ным ли­це­де­ем, бы­ло не­воз­мож­но.

Ого­во­рюсь еще раз: все вы­ше ска­зан­ное - лишь ре­кон­ст­рук­ция за­пу­тан­ной ду­эль­ной ис­то­рии. Ока­жет­ся ли прав мой зна­ко­мый, или экс­пер­ти­за ав­то­ри­тет­но ус­та­но­вит, что «шу­тов­ской» ди­плом пи­сал не Пуш­кин – не суть важ­но, по­сколь­ку этот до­ку­мент не оп­ре­де­лял тра­ги­че­ский вы­бор по­эта! Но, бу­ду­чи под­твер­жден­ной или от­верг­ну­той, на­ша до­гад­ка все рав­но не мо­жет по­вре­дить па­мя­ти по­эта, по­то­му что яв­ля­ет­ся ча­стью боль­шо­го и труд­но­го раз­го­во­ра об ис­то­ках и за­гад­ках ве­ли­кой рус­ской куль­ту­ры, в ко­то­рой имя по­эта от­ве­де­но не­зыб­ле­мое ме­сто.

По мыс­ли Со­ловь­е­ва, по­сле тра­ге­дии:

Для при­ми­ре­ния с со­бою Пуш­кин мог от­речь­ся от ми­ра, пой­ти ку­да-ни­будь на Афон, или он мог из­брать бо­лее труд­ный путь не­ви­ди­мо­го сми­ре­ния, что­бы ис­ку­пить свой грех в той же сре­де, в ко­то­рой его со­вер­шил и про­тив ко­то­рой был ви­но­ват сво­ею нрав­ст­вен­ною не­мо­щью, сво­им не­дос­той­ным упо­доб­ле­ни­ем ни­чтож­ной тол­пе[778].

Но это был бы не Пуш­кин. Вся­кий че­ло­век хо­рош на сво­ем мес­те, но и на сво­ем мес­те он не ли­шен гре­ха. В Рос­сии бы­ло мно­го ду­хов­ных лю­дей, по­свя­тив­ших свою жизнь мо­на­стыр­ско­му тру­ду. Пуш­кин - на­ше все, а, зна­чит, в нем долж­ны бы­ли от­ра­зить­ся и на­ши рос­сий­ские про­ти­во­ре­чия. Ум­ни­ца Ни­ки­тен­ко за­пи­сал в сво­ем днев­ни­ке:

Дня че­рез три по­сле от­пе­ва­ния Пуш­ки­на увез­ли тай­ком в его де­рев­ню. Же­на моя воз­вра­ща­лась из Мо­ги­ле­ва и на од­ной стан­ции не­по­да­ле­ку от Пе­тер­бур­га уви­де­ла про­стую те­ле­гу, на те­ле­ге со­ло­му, под со­ло­мой гроб, обер­ну­тый ро­го­жею. Три жан­дар­ма суе­ти­лись на поч­то­вом дво­ре, хло­по­та­ли о том, что­бы ско­рее пе­ре­прячь курь­ер­ских ло­ша­дей и ска­кать даль­ше с гро­бом.

- Что это та­кое? — спро­си­ла моя же­на у од­но­го из на­хо­див­ших­ся здесь кре­сть­ян.

- А бог его зна­ет что! Вишь, ка­кой-то Пуш­кин убит - и его мчат на поч­то­вых в ро­го­же и со­ло­ме, про­сти гос­по­ди - как со­ба­ку[779].

Библиография:

Пуш­кин А.С. ПСС: В 16 т. – М. - Л., 1937-1949.

Пуш­кин А.С. ПСС: В 10 т. - Л., 1979.

Аб­ра­мо­вич С.Л. Пуш­кин. По­след­ний год. - М.,1991.

Аб­ра­мо­вич С.Л. Пре­дыс­то­рия по­след­ней ду­эли Пуш­ки­на. – СПб., 1994.

Ан­нен­ков П.В. Ма­те­риа­лы для био­гра­фии А.С. Пуш­ки­на. – М., 1984.

Ара­по­ва А. На­та­лья Ни­ко­ла­ев­на Пуш­ки­на-Лан­ская. - М., 1994.

Арин­штейн Л.М. Пуш­кин. Не­при­че­сан­ная био­гра­фия. - М.,1998.

Ах­ма­то­ва Ан­на. О Пуш­ки­не. – Л., 1977.