Последняя ночь моей убогой жизни

– Ты сам этого хотел, – наконец начал он, стоя ко мне спиной. – Всю эту сраную ночь, с тех самых пор, как увидел её плачущей в том подъезде, ты хотел дать ему в рожу, – предугадав нарастающий во мне протест, Хэнк поднял руку, дабы подавить мои возражения. – И не смей говорить мне, что это не так, потому что ты не можешь врать мне, Малик, не можешь. Это был наш казус белли, и я им воспользовался, – спокойно разъяснил Хэнк так, будто он вовсе и не был взбешён.

– Я говорю не об этом, а о том, что ты не давал нам с Софией двигаться. Что это была за херня? – не отступал я.

– А ты подумай, – язвительно ответил Хэнк, отказываясь смотреть мне в лицо.

– Посмотри на меня, засранец, – потребовал я.

Хэнк неторопливо повернулся, и я увидел в его глазах безразличие и холод, отчего у меня по коже пробежались мурашки.

– Ответь на вопрос, – настоял я.

– Мне обязательно нужно всё тебе разжёвывать?!

– Что происходит? – спросила Эля, но я остановил её рукой, мол, не вмешивайся, всё под контролем.

Далее мы услышали, как открылась и закрылась дверь виллы. К нам шли София и Хабиль. Сара предпочла остаться внутри, чтобы следить за отключившимся Орханом.

– Было бы неплохо, – ответил я Хэнку.

Несколько мгновений Хэнк проводил языком по губам, проверяя, насколько всё зажило, после чего он, наконец, заговорил:

– Неужели вы ещё не поняли, к какому именно финалу ведёт эта история?

Погода на улице была паскудная. Мои ноги немели в ледяной воде, из-за чего в груди появлялось неприятное ощущение, сопровождающееся сильным желанием покинуть бассейн. Дул пронизывающий ветер, и вскоре солнце должно было выйти из-за горизонта. Наверное, оставалось минут десять или пятнадцать.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила София, садясь на землю. Из-за покалывающих внутренностей она хоть и с трудом, но таки спрыгнула к нам в бассейн, тоже сделав свои ноги «прозрачными», как у привидения.

Наш бракованный Иисус смотрел то на меня, то на Софию. Он казался нерешительным и даже немного виноватым, но при этом, когда он говорил, его слова больше отдавали твёрдой верой в свою правоту, нежели чем оправданиями.

– Все эти негативные эмоции, переживания, страхи – думаете, мне было легко жить со всем этим? Думаете легко на протяжении многих лет изо дня в день чувствовать себя последним куском дерьма, когда я знал, что могу чувствовать себя в сотню раз лучше? – вопросы явно были риторическими, а всё, что он говорил, напоминало начало монолога. – Нет, – он покачал головой. – Если я был обязан сосуществовать с несправедливостью жизни, мне было нужно что-то, что помогло бы мне не ощущать постоянную боль, которую вы на нас навлекали, – он указал на меня и Софию. – Я рисовал, веселился, совершал забавные глупости по велению сердца, влюблялся, чувствовал гордость, уверенность в себе, уважение, но я отказывался от всего плохого, потому что не хотел ощущать ненависть к себе, к этому миру, к людям, живущим в нём и особенно к жизни. Из-за вас я всегда чувствовал лишь что-то плохое!

– Но… – сказала София, однако Хэнк перебил её.

– Я ещё не закончил, – раздражённо заявил он ей, после чего посмотрел в пол и продолжил. – Разумеется, не желая чувствовать всего этого, я сливал дерьмо по сливу, оставляя себе лишь хорошее, что в процессе разделило меня на две части. Однако несмотря на это раздвоение, я всё же был один, – Хэнк взглянул мне в глаза. – Дэмиан и я – единое целое, Малик, потому что я содержу в себе этот вонючий пакет психологического мусора, как бы глубоко я его ни запихнул, – увидев наши с Софией выражения лиц, Хэнк закивал. – Да, Малик. Может, мы и кажемся тебе разными частичками, но это не так. Чувства были и остаются в моей сфере твоей потрясающей персоны, какими бы мрачными они ни были.

Я ошеломлённо перевёл взгляд на сидящего на земле Дэмиана, по-детски обхватившего ноги руками и всё это время мирно наблюдающего за разговором. Он дружелюбно улыбнулся нам, словно бы прощаясь со мной и Софией.

– Малик, – сказал он, глядя прямо мне в глаза и ностальгически улыбаясь. – По-другому не могло быть, – процитировал верховного мага-Мстителя Дэмиан.

Затем его тело начало исчезать, превращаясь в нечто тёмное и похожее на зернистую чёрную пыль. Ветер, казалось бы, подхватил эту пыль, хаотически развеивая по округе то, чем стал Дэмиан, но это было не так. Ветер был тут вовсе ни при чём, ибо эта тёмная масса организованно и даже несколько изящно направилась в одном конкретном направлении. Она плавно летела к протянутой руке Хэнка, после чего стала покрывать сначала её, а затем и всё его тело, включая как его кожу, так и одежду. Долю секунды длинноволосая копия меня была похожа на осязаемую тень, но Хэнк поглотил всю тьму Дэмиана, словно вата, впитывающая в себя кровь.

Когда чёрная пелена отошла, всем стало ясно, что перед нами был уже не тот забавный весельчак и пьянчуга, которого мы все знали и любили. Стоявший в бассейне человек был похож на него, но были и серьёзные отличия.