Последняя ночь моей убогой жизни

– Я понимаю, Натиг, но чего ещё ждать от людей из маленькой страны, которую постоянно захватывали и всячески унижали? Подумай о нашем народе как о едином маленьком, слабом человеке, которого на протяжении многих лет держали на коротком поводке. Сначала одни доминантные хозяева, потом другие, а затем следующие, лишая его свободы, собственного мнения и прав.

– Арабы, русские… кто там ещё был? – задумался вслух Орхан, я же проигнорировал его вопрос и продолжил.

– Глубоко в душе самооценка этого человека будет ниже плинтуса, ведь он никогда не достигал ничего действительно стоящего за своё жалкое существование. Но он скорее умрёт, чем признается в этом даже себе, не говоря уже об окружающих. Напротив! Он постоянно будет хвалить себя, причём до такой степени, что вскоре это перерастёт во враньё, которое этот человек выдумал сам, обманывая и убеждая себя в том, что он великий.

– В конце концов это превратится в абсолютно нездоровый нарциссизм, – понимающе заметил Натиг.

– Верно! Этот человек будет гордиться каждым своим небольшим пердежом, как гордятся наши, когда заграницей говорят что-то хотя бы незначительно позитивное о нашей стране или даже если они просто знают о её существовании, преувеличивая значимость не имеющих ценности вещей. А ещё этот человек всю свою жизнь проживёт обиженным и крайне озлобленным по отношению ко всем и всему, потому что его годами унижали, всячески мучали и делали больно, – закончил я.

– Ты прав, Малик и это, кстати, неплохая аналогия. Однако, даже понимая это, мне всё равно больно видеть свой народ, людей, к которым я чувствую некую духовную близость, в таком прискорбном состоянии, – грустно ответил Натиг.

– Прости, дружище. Это наша вина. Возможно, тебе всё же стоит удалить страницу, – сказал Орхан, выглядящий так, будто по его вине в Африке голодали дети.

– Удалить?! – Натиг встал и удивлённо вгляделся в лицо Орхана. – И тем самым поощрить слова этих идиотов? Доказать, что они сильнее свободы слова? Ещё чего! Я лучше съем собственный телефон, чем сделаю нечто подобное! – гордо добавил он, судорожно тряся в руках мобильник.

– Хорошо-хорошо, – успокоил его Орхан, а Хабиль потянул Натига за руку, и тот обиженно свалился обратно на своё место. – Я просто предложил, не надо так беситься.

Через пару минут неловкой тишины, которые мы провели, глазея в мобильники и попивая пиво, атмосферу изменил приход Сары, которая сильно опоздала. Сделав вид, будто так и должно быть, она уселась за стол, приветствуя ребят. Девушка выглядела даже лучше, чем обычно и я заметил, что причиной тому была косметика, которой она сегодня не пожадничала, а ещё потому, что лицо её странным образом сияло.

– Наконец-то, – закатив глаза, сказал Орхан. – Привет.

– Привет, – ответила ему Сара, пытаясь смотреть куда угодно, но не ему в лицо. Она слегка покраснела, вытащила из пачки сигарету и закурила, пока остальные наблюдали за ней в полной тишине. Я поймал себя на том, что тоже не отводил от неё взгляда.

– Слышь, Сара, а ты бы разрешила Орхану заняться сексом с инопланетянкой? – вдруг спросил Хабиль.

Сара опешила от странного вопроса, а её реакция рассмешила всех и напряжение присутствующих, наконец, убавилось, но вы так и не узнаете ни того, почему все так странно себя вели, ни ответ Сары, так как сцена внезапно меняется и машина времени, в которой вы находитесь, теперь на всех парах мчится в пятницу, то есть за два дня до сегодня.

Пока вы летите, на экране машины появляюсь я, активно рассказывая то, что случилось после нашей встречи.

Не являясь свидетелем этих событий лично, я услышал их чуть позже от Хабиля, живущего с Натигом в одной квартире. Так им было легче платить аренду, однако, сказать по правде, уживались они не лучшим образом, ибо Натиг любил чистоту, Хабиль же в свою очередь мусорил, подолгу не мыл за собой посуду, а пакеты от чипсов, прочую еду или её остатки он считал декором интерьера. Ещё Хабиль оставлял в туалете волосы после бритья, а в унитазе Натига порой поджидали огромных размеров… ну, вы поняли.