Последняя охота Серой Рыси

Бонг не был вором. Но сено всегда казалось ему общим достоянием, подобно траве и воде, а это сено, кстати, имело очень вкусный вид. Совесть Бонга настолько была чиста, что он и не подумал даже посмотреть кругом, не следит ли за ним кто-нибудь из сторожей. С невинным видом, раскачиваясь на ходу, он подошел к решетке, просунул сквозь нее свой гибкий хобот, захватил порядочный клок сена и, счастливый и довольный, сунул его в свой странный, узкий, заостренный рот. Да, он не ошибся. Это было хорошее сено. Вполне удовлетворенный, он вновь просунул хобот, чтобы взять вторую порцию.

В это время Последний бык стоял около решетки, немного в стороне. До сих пор он не замечал сена. Ему не хотелось есть. Кроме того, он не одобрял этого сена, потому что оно пахло ненавистным запахом человека. Тем не менее он считал его своею собственностью. Он считал, что оно предназначено ему на съедение. Поэтому он не только изумился, но пришел в бешенство, когда увидел, как наглый маленький слон просунул свой серый хобот через решетку и хладнокровно ест сено. С минуту он стоял, остолбенев, и ничего не предпринимал. Но когда, несколько секунд спустя, длинный изогнутый хобот Бонга снова проскользнул за решетку и ухватил вторую охапку сена, оскорбленный собственник встрепенулся. Испустив короткое мычание, похожее скорее на кашель или на хрюканье, чем на рев, он ринулся вперед, чтобы раздавить дерзкий длинный нос. Вздрогнув, Бонг быстро оттянул хобот назад, и как раз вовремя, потому что это спасло его от удара, который, несомненно, сделал бы его калекой. Одно мгновение он стоял, высоко подняв в воздух хобот и изумляясь, чем было вызвано столь беспричинное, как ему казалось, нападение. Потом его маленькие прищуренные глаза сверкнули, и он испустил гневный и резкий трубный звук. Протянув хобот поверх решетки, он словно цеп опустил его на горб Последнего быка с такой ужасающей силой, что громадный зверь грохнулся на колени.

Буйвол быстро вскочил и с размаху, как безумный, бросился на неумолимую сталь, отделявшую его от врага. Бонг колебался секунду, потом, протянув вторично хобот поверх решетки, злобно обхватил им рога Последнего быка у их основания и пытался скрутить ему шею. Это предприятие было, однако, не по силам даже такому титану, как слон. Вся мощь Последнего быка заключалась именно в мускулах его узловатой и огромной шеи. С бешеным ревом бык бросался из стороны в сторону, напрасно стараясь отбиться от этого непонятного ему змееобразного предмета, который так основательно прикрепился к нему. Бонг, дико трубя, широко расставив свои ноги-столбы, упирался ими изо всех сил. Казалось, стальная решетка падет под ударами. Но шумная и ожесточенная битва скоро кончилась. Толпа подоспевших сторожей прекратила побоище. Бонга, казавшегося явным зачинщиком, втолкнули в его стойло, и он был подвергнут серьезному наказанию.

Последний бык чувствовал себя униженным. Во время этой схватки случились вещи, которых он никак не мог постичь. И хотя он не испытывал ничего, кроме боли в шее и в плечах, он все же понимал, что получил трепку и что с ним обошлись бесцеремонно. Его не утешало даже то, что не он, а враг его ушел первый с поля сражения. В течение нескольких дней у него был подавленный вид, и он смирно бродил среди послушных ему коров. Но вскоре к нему вновь вернулась его прежняя горькая угрюмость, и вновь, одинокий, он предавался своим мрачным думам, стоя на гребне холма.

Обычно в зимние вьюги Последний бык давал себя загонять на ночь вместе со всем остальным стадом в роскошный теплый и просторный сарай. Но в эту зиму его так трудно было загонять в хлев, что Пэйн приказал предоставить ему свободу действий и оставить его на воле.

— Это не причинит ему вреда и слегка охладит его горячую кровь, — решил Пэйн.