Последняя осень. Буря (СИ)

— Я Василий. Родился и вырос в соседнем поселке. Осенью меня выперли с работы за… — он почесал бороду, — досуг. У нас делать нечего, только квасить. Вот и пристрастился. Пока выпивал с товарищами, Светка, моя жена, склочная баба, сменила замки. Каждый раз, как приходил, гнала веником, а под конец завела хахаля, он мне навалял. И вот я телепался по проулкам: ни денег, ни родных. Приятели тоже бросили. Я поскитался по улицам, решил до заморозков засесть в лагере. Ездил сюда, когда был школяром, в СССР хорошо жилось, мороженое стоило десять копеек, везде продавались натуральные продукты, сметану делали такой, что ложка стояла. А сейчас что? Сплошной мусор. Пендосы травят, мы и рады.

— Конкретнее, — прервал поток ностальгии Леонид.

— Ох, ну ты и злой, — тяжело вздохнул Василий. — Не торопи, давно я ни с кем не балакал, уже отвык. На чем мы остановились?

— На «Буре», — сказала Маша.

— Точно-точно, — повеселел Василий. — Места тут дикие. Народ верит, будто лагерь проклят. Я крещеный, не боюсь нечисти, сколько Бог отмерил, столько и промаюсь. До того как мегера меня выперла, ходил сюда за грибами, ягодами, рыбой. Река здесь славная, только успевай удочку закидывать, окунь или щука сами на крючок плывут. Так, значится, возвращался я как-то с уловом, вижу, молодежь к корпусу семенит. Окликнул их, они меня за охранника приняли, сунули деньги, чтобы побродить по окрестностям. Кому копейка не нужна? Ну я и стал водить экскурсии, разместил объявление в интернете, каждый корпус, тропинку назубок выучил, даже пару дат запомнил. За приплату разрешал спереть что-нибудь на память, можно сказать, культурно просвещал подрастающее поколение, приносил пользу. Как меня из квартиры турнули, потопал сюда, питался чем придется. Через пару дней прикатили строители и выставили меня, мол, это частная собственность. Я мужик честный, предложил наняться охранником, а те, жеваный крот, пальцы загнули: «Без диплома и стажа не берем». Дураки. На кой сторожу корочка? От мародеров отбиваться? Табуретку подпирать? Меня за ворота выставили, а я пробрался через дырку в заборе, проник в этот корпус — его еще не начали ремонтировать — оборудовал себе лежанку. В клетушке, видать, советские архитекторы что-то неверно рассчитали, сделали нишу, прикрыли шкафом. Я сдвинул громадину, позаимствовал инструмент, проделал лаз, навострился быстро залазить. По-тихому тырил припасы и клины, когда ко мне на этаж кто-нибудь наведывался, совал под дверь деревяшку и убегал. Потом умыкнул ключ, зазубрил график рабочих. Так поднаторел, что смогу кого угодно запереть, не издав ни звука.

— Зачем вы закрыли нас? — разозлилась Маша. — Еще и поиздевались.

— Чтоб не пронюхали. Звиняй, дочка. Я когда услыхал, что бригада умотает, порадовался: «Вот праздник-то! Поем и попью вдоволь». Наутро гляжу, вы объявились: молодые, шутливые, малехо дерганые. Я как Штирлиц, бесшумный, выведал, что вы легенду про пионера знаете, еще и без старшего остаетесь, решил, как сейчас дети гутарят, приколоться, потопал, книжки попинал, чтоб стянуть провизию, пока вы трясетесь в кроватях. Мне все ночи фартило, только в одну сплоховал, перестарался и случайно разбил окно.

— Вот куда девались продукты, — сказал Леонид. — Ты объедал нас.

— Не кривись. Побудь в моей шкуре, парень, не так замараешься. Девчоночки-красавицы, — улыбнулся Василий, глянув на Машу с Динарой, — не вовремя пришли. Я уже сталкивался с казашкой, повезло, что она не смекнула, а то бы сразу шум подняла. Гм, о чем мы? Да, с песней перегнул. Не утерпел, разыграл, будто Юрка-покойник голосит, а вы смешно заверещали. Ради бога, простите старика. Меня бес попутал.

— Это было отвратительно, — гневно буркнула Маша.

— Он врет! — воскликнула Динара. — Во-первых, я из Башкирии. Во-вторых, видела бесплотную тень, окруженную сиянием.

— Там в конце коридора окно, — сказал Леонид. — Наверное, тебе показалось из-за освещения.

— Нет! Я уверена…

— Сколько здесь шатаюсь, ни разу не видал духов, — встрял Василий. — Или мой запашок их отгоняет?

— Людей со здоровым обонянием он тоже отталкивает, — сморщила нос Яна. — Мерзость! Вы вообще моетесь?

— У бомжа тяжкая доля, — погрустнел Василий. — Вода как манна небесная.

— Поэтому на третьем этаже воняет? — вклинился Кирилл. — Это от вашего убежища, а не из-за канализации?

— Справляю нужду там или в сортире, — ответил Василий, проведя пятерней с грязными ногтями по патлам. — Иначе отыщут и шуганут.

— Зачем бродяжничать? — встрял Игорь. — Устройся на работу, купи или арендуй жилье.

— Кто ж меня примет на службу? Чтоб приодеться и причесаться, нужны деньги, а чтоб их скопить — работа. Поганые капиталисты, перекрыли кислород рядовым трудягам!

«Как низко может пасть человек, — ужаснулась Маша. — Он ведь на самом дне и даже не волнуется об этом. Очень страшно. Его фотки нужно показывать школьникам, чтобы дети старательнее учились».

— Ты убил Глеба Волгина? — сердито спросил Леонид.

Кирилл, держась на расстоянии, как от прокаженного, продемонстрировал Василию с телефона снимок покойного.