Последняя патриотическая

Серго за пару часов разболтал всю свою жизнь. С мокрых пеленок до пьянок в батальоне «Волынь». История унылая, как век мудреца.

– … А до Майдана этого работал сантехником. Работал на шабаш в основном. Потом батальон у нас сделали – тербат охраны «Волынь», всех звать туда стали. Мы с женой еще посоветовались – зарплата все же стабильная. Ну, я и пошел добровольцем. Семью прокормить. Дети у меня малые, ради них жить хочется. Я и в плен меня брали, не думал о сопротивлении.

Сюда не рвался, хотите верьте, хотите нет. Но и сбежать тоже не мог. Мы летом, когда узнали, что на АТО едем, весь батальон забунтовал. Гробы-то и до Волыни уже докатились. Кому хотелось от сепаров вот так же, ногами вперед? Но нас обманули. На бунт этот приехали полковники с генералами, вызывали нас всех, обещали, рассказывали: мол, ни на какую АТО не поедем, а поедем на учения в другой город. Они, мол, свое честное офицерское слово держат…

Да обманули, конечно. Привезли не в тот город, а сразу на АТО, но пока еще не на передовую. Немного промурыжили там и все-таки на передовую собрали нас. У нас сразу бунт: «Давай домой!» Опять эти наприехали – полковники, генералы. Опять у них слово офицера. Мол, едете не в первую линию обороны, а в третью. В первой самые боевые части стоят, кто вас туда отправит, сами понимать должны.

Да обманули, конечно. Собрали за день, ночью везли и ночью же привезли. В третью линию, мол. А мы утром поглядь вокруг – а вот и сепары через поле. Всё, приехали, передовая. А у нас за спиной – нацики и правосеки. Заградотрядами стоят, чтобы не разбежались. Потому что знают: у нас в батальоне воевать не хочет никто. Знали бы, что обманут, по домам разбежались бы еще в Волыни.

Техника в батальоне? Да всё барахло. Воевать не с чем. Сами, небось, видели – БТРы советские да «Уралы». И на эти запчастей нет. Всё только волонтеры привозят, они же и чинят. Свитер на мне – волонтерский, бронежилет ваши сняли – волонтерский, продукты нормальные в батальоне – тоже от волонтеров, прицелы и ночники – волонтерские, белье нательное – волонтерское. От Минобороны в нем только вши заводятся. Перловка с червями да с гнилыми сухарями – вот все подарки от них.

Украина? Да мы слово такое не вспоминаем. Пускай она сама по себе, а нам бы обратно в Волынь. Обманули, что здесь месяц будем. Уже три месяца не меняют. И тут не взбунтуешься – мигом правосеки приедут. Комбата они нашего тут убили: машину расстреляли его. Он вроде хотел разведку свою в батальоне иметь, зачем-то поехал к ним. Там и убили. Даже не оправдывались, не извинялись. Хозяева жизни такие. Разведки у нас в батальоне так и нет… Мы после этого по ним часто бьем. Ночью из минометов. Швырнем пяток-другой мин – поди разбери, кто стреляет. Про побитых от тех обстрелов не знаю, но злые они на нас до черта. Понимают, что кто-то из своих по ним долбит. Да какие они нам свои.

Кто на переговоры с вами ходил? Да обманули вас офицеры наши. Комбата тогда уже в живых не было, а сами они испугались – шо замполит, шо ротные. Контрактник один ходил, замкомвзвод, парень смелый. Погоны майорские надели ему, да пошел. Он же не за офицеров ходил, это ж мы его попросили. А шо, сидеть ждать, пока в атаку пошлют на убой, как они там в Киеве любят? Так мы лучше в плену, да живыми. Домой воротимся. Мы после той встречи в поле, когда он до вас сходил, долго сидели, думали. Водку пили и думали: идти нам в плен или нет? И в атаку страшно, и в плен тоже страшно. Про вас тоже всякого наслухаешься. Живым, мол, никто не уходит. Так и решили: пересидим, может. Может, и не будет ни плена, ни атак. Может, и поменять успеют еще.

Здесь уже начал в себя приходить. Российский канал первый раз посмотрел. У нас дома по телевизору только одно и колдуют: «Российские войска обстреливают мирную Украину». А тут сидишь и сам все видишь и слышишь. С той стороны ни звука, а с нашей нацики артиллерию так заводят, что уши закладывает, когда над головами летит. Тут на передовой, в сравнении с Волынью, всё местами меняется…

– Боятся боевиков у вас? – гляжу я на пленного.

– Сильно боятся, – не врет здесь Серго. – Страшно с вами стоять.

– Сколь платят? – уже перешел на бытовое и Север.

– Три тысячи гривен на месяц. Это ничего совсем. Что домой, а остальное на водку. Мне эти три тысячи зачем? Я дома хоть и меньше имел, зато не на войне, – говорит и все время вертит головою по сторонам укроп. Всё ждет, когда станут резать на части. – А вам сколько? – выпрямляет он шею.

– Ты, Сережа, всё равно не поверишь, – впервые за разговор заулыбался Орда.

Закончен допрос, взята вся информация, и теперь по ночам переваривать это разведке, что завтра пойдет через поле экзаменовать батальон «Волынь».