Да, не хватает по ту сторону художественных талантов! Так и сквозит меж строк дешевизной.
Ну кто же узнает, что боя с Иволгой не было? И погибла она не так, и в другом месте, и, может, вообще погибла не на войне. Но Ани действительно нет. И, пронюхав о ее смерти в сетях, падальщики шакалы, что не могут пройти мимо мертвых – украинские пропагандисты, – решили сделать на ней «перемогу».
Ну кто такая Иволга, чтобы стать знаменитой в Дебальцеве снайпершей, вдобавок маньяком? Всего лишь баба с винтовкой… А где ж ее труп, который «отказались» забрать ополченцы? Да нет его и не было никогда у укропов. Иначе б мелькал во всех роликах.
Снова опозорились грязные последыши Геббельса.
И все же спасибо вам, гаденыши, что указали агиткой главное в этой войне: и женщины стоят в окопах наравне с мужчинами! И женщины идут один против ста! И когда приходится умирать, одни в полном окружении, они не бегут, не прячутся, не просят у вас пощады. Они вызывают на себя огонь артиллерий! И умирают непобежденными!
Вы, последыши Гитлера и Бандеры, еще раз показали всем, как умирают русские! Как насмерть, не согнувшись, стоит против вас Донбасс!
Аня! Мы не знаем, как ты погибла. Но если враг протрубил про твой подвиг, пусть он будет твоим!
Знай, Аня! И после твоей смерти стоит Новороссия! А Украина, это уродливое недоразумение двадцатого века провалится в преисподнюю как позор всех славян.
Покойся с миром, сестра.
Чоп, Батон и Береза – экипаж машины боевой… Пьяная лихая компания на БМП. У одного из троих всегда в кармане стакан.
– Нервы ведь не железные – кататься в гробу на колесах. Наливай, командир! – ни с места перед боем Батон.
– Спирт жрете – сами от спички вспыхнете, – цедил им в бутылку (некуда деться!) Орда.
Пили они по-черному, а воевали, как дьяволы – огненная кровь да ураганная удаль. И все уцелели в огне, и каждому досталась награда: пожизненная отставка Батону и Чопу и смерть в отставке Березе.
Экипаж машины трудовой. Прошло его время, и развалился на части гроб на колесах, да не устроились, потянулись из запоя в запой двое оставшихся.
Так и сослала их в убожество жизнь.
Пулеметчик Архан. Закрыл Дебальцевский котел зимою пятнадцатого, бросил «пишущую машинку» да укатил на Дальний Восток. Видел его фотографию: сидит с тазиками икры, а сам размордател.
Да, Архан, прошел братоубийственный пир, где претерпели мы глад и хлад. Видно, время подлечить свои раны. Кому бинтами да костылями, а кому, вишь, икрой. Тут уж как повезло.
Снайпер Али. Невозмутимый молчун. Ударит в лоб из винтовки на память вечную, и падает на свою тень украинский воин.
Настрелялся, набесился еще в пятнадцатом. Вернулся на родину в Азербайджан, да иногда пишет письма: «Как там у тибя брат?»
Да жив-здоров, лишь тошно от свинства людского…
Стоматолог. И врачи берут в руки оружие, когда гибнет Родина.
– Да не родина мне Донецк. Азербайджан моя родина, – не таил никогда Стоматолог. – Просто как было на это смотреть? Как не встать в очередь за винтовкой?…
– Служишь еще?
– Служу. Затянуло, как в омут.
«Бешеная собака» Арчи. Вечный взводный разведки. Все годы подряд. Как он выжил, где семь кровей пролито, где семь раз менялся взводный состав?
Да, на войне, видать, побольше чудес, чем в раю.