Последняя сказка

– Этот памятник олицетворяет государство, в котором мы живем. То, на чем зиждется Ордор. Стела была поставлена в честь пятисотлетия Совета Девяти, двадцать семь лет назад, и содержит в себе послание, которое определит всю дальнейшую историю королевства! Здесь! – Он ткнул пальцем в нижнюю часть бетонного основания, туда, где было изображено Солнце. – Здесь оно спрятано. Смотрите все, смотрите внимательно, а если не видите, то слушайте! Репортеры, фотографы, приблизьтесь, чтобы не было сомнений ни у одной души в Ордоре, что все, что происходит сейчас, – и есть Истина!

Вокруг Ленара и без его приглашения собрались люди, сжимавшие в руках фотоаппараты с огромными вспышками, и господа с блокнотами. В тишине, абсолютной тишине, которая повисла над площадью Храма Света, Омарейл слышала, как где-то далеко, с помехами, работал радиоприемник.

– Мир Ленар подходит вплотную к стеле. Он откладывает усилитель голоса, кладет его на землю. В его руках долото и молоток. Что же сейчас произойдет? – Радиоведущий затаил дыхание, а затем воскликнул: – Он всадил долото в центр Солнца на стеле. Прямо под надписью: «Под Солнцем процветаю», что это, если не метафора? Что же он сделает: уничтожит королевство или подарит ему новую жизнь?

До Омарейл трансляция едва доносилась, но все же оказалась весьма полезной. Из своего укрытия она почти не видела, что происходило на той стороне площади, даже несмотря на то, что толпа еще сохраняла коридор, по которому прошел Ленар.

– Он осторожно, очень осторожно бьет молотком по ручке инструмента. На моих глазах бетон откалывается кусок за куском. Получится ли позже восстановить памятник? А быть может, эту рану на его сердце оставят в качестве напоминания о событиях сегодняшнего поистине неординарного дня? Итак, что это? Он замер. Помогает себе руками. Убирает лишние крошки, осколки. В его руках какой-то предмет! ОН ДОСТАЛ ЧТО-ТО ИЗ ПАМЯТНИКА!

Омарейл и сама увидела это: Ленар встал, распрямился и вытянул вверх руку. В ней был маленький футляр. Толпа изумленно ахнула.

– Невероятно, – продолжал возбужденный радиоведущий, – он достал из памятника, из самого его бетонного основания, прямо из глубины, какой-то… какой-то круглый пенал или что-то в этом роде. Он держит его в вытянутой руке высоко над собой. Господа, нет сомнений, этот предмет пробыл там все эти годы! С момента основания памятника!

Принцесса чувствовала трепет толпы. Они готовы были верить!

– Он сломал печать на этом… сосуде, – продолжало вещать радио, которое, похоже, сделали громче, чтобы все, кто стоял на другом конце площади и не видел происходящего, были в курсе. – НЕБЕСА! Там внутри послание! Господа, я не могу поверить! Да испепелит меня Солнце, там послание. Мир Ленар берет усилитель голоса! Кто-то ему помогает, кто-то из его людей держит усилитель, сам Ленар разворачивает послание. Он читает его!

Дальше до Омарейл одновременно доносился и голос Ленара, усиленный медным конусом, и он же, но чуть отстающий, из радио. Создавался странный эффект эха. Слова растекались по всей площади и за ее пределы.

– На заре пятого месяца, в день, когда сочтутся браком Принцесса и Советник, – на этом моменте в воздух взмыло изумленное «ах», люди были поражены, и Ленар сделал паузу, чтобы позволить всем проникнуться смыслом слов, – будет открыто это предсказание, – еще пауза, – что будет знаменовать завершение заточения наследницы в Лебединой башне.

Тут Мир Ленар замер, но уже не многозначительно, а скорее нерешительно, Омарейл услышала это в интонации последних слов. «В Лебединой башне» он произнес с легкой дрожью.

Но читать тем не менее продолжил:

– Она выйдет из замка, чтобы дарить народу Ордора свет, – он прочистил горло, – свет, который накопился в ее душе за двадцать два года.

Чья-то большая сильная рука, пахнущая пивом и порохом, зажала рот Омарейл, вторая обхватила талию, прижимая ее руки к телу. Секунда – и принцесса почувствовала, что ее ноги больше не касаются земли. Она попыталась закричать, но единственный звук, который могла издавать, больше походил на мычание. Ей на голову накинули мешок и куда-то потащили. Никто не обращал внимания, все были слишком увлечены происходящим на площади.

Перед глазами принцессы мелькали цветные пятна, воздуха стало не хватать, и лишь по ощущениям она смогла понять, что ее усадили на лошадь. В следующую секунду та пустилась галопом. Омарейл трясло, но похититель крепко прижимал девушку к себе, не позволяя шевельнуться. Впрочем, на такой скорости, да еще с мешком на голове, она бы и не стала пытаться сбежать.

Счет времени она потеряла довольно быстро. Иногда всадник заставлял лошадь переходить на медленный шаг, иногда снова пускал галопом или рысью. По правде говоря, принцесса не слишком хорошо разбиралась в верховой езде, чтобы отличить одно от другого, ей просто казалось, что ее внутренности перетряхивало в положение, несовместимое с жизнью.