Последняя сказка

Бериот вновь утвердительно кивнул, не спеша, однако, исчезать в комнате. Поэтому Омарейл, чувствуя себя крайне глупо, постучалась к Севастьяне.

Все это вылилось в долгое чаепитие с сестрой – принцессе нужно было дождаться, пока вернется Бериот, чтобы быть уверенной, что Даррит остался один. Впрочем, Омарейл не жалела, как все сложилось, потому что отлично провела время, обсуждая с сестрой Сову, Даррита и Белорию. Было так хорошо поговорить с кем-то, не боясь непонимания.

Наконец старший Дольвейн вернулся в свои покои, и Омарейл оставила Севастьяну.

Она вышла в круглый холл и застыла, прислушиваясь, не собирался ли Советник выскочить за ней следом с разоблачающим «ага!». Когда этого не произошло, она очень тихо постучала в дверь Даррита. Он открыл сразу и, не дав Омарейл времени что-либо сказать, втянул ее в комнату.

– Привет, – поздоровалась она, чувствуя, как губы расплываются в улыбке.

Он держал ее за талию, пронзительно глядя в глаза.

– Привет, – ответил он, не спеша отпускать. – Ты просто не можешь не нарушать правил, не так ли?

– Не моя вина, что все постоянно хотят меня в чем-то ограничить, – с притворным недовольством ответила она.

Норт отступил вглубь комнаты, жестом предлагая принцессе пройти. Она огляделась. Гостиная была обставлена очень сдержанно и вместе с тем уютно: большое количество темного дерева и темных плотных тканей дарили помещению особый мужской шарм.

– Мне столько надо с тобой обсудить, – проговорила она, присаживаясь на диван из коричневой кожи.

Даррит встал у камина, глядя на нее, его глаза загадочно мерцали. Он был одет точно так же, как когда они путешествовали, его волосы так же непослушно вились, а губы были так же плотно сжаты, как когда он обдумывал, как убедить очередного Патера проголосовать за освобождение Омарейл. И в то же время принцесса видела его совсем другим. Во время разлуки ей казалось, что они охладели друг к другу, а сейчас, наоборот, – она чувствовала, что перед ней родной человек, с которым не разделят ни время, ни расстояние. Когда связаны души, все остальное не властно.

– Как ты? – спросила она, заметив, что пауза затянулась.

Он улыбнулся уголками губ.

– Должен признать, этот месяц был испытанием, – отозвался Норт. – Ничего не делать, просто ждать – думаю, в древние времена был такой метод пыток. Еще неделя, и я намеревался обратиться к Дану с просьбой вновь помочь проникнуть в Орделион. К счастью, госпожа Дольвейн открыла всем наш секрет. Я не представлял, как мог бы объяснить свое появление в замке.

– Как хорошо, что у тебя есть такие связи. – Омарейл ощущала, как ее настроение улучшалось с каждой секундой.

– Это правда. Когда тебя украли с площади Храма Света и Пилигрим сообщил, что ты в замке, мне повезло дважды: я не только нашел среди гостей Дана и заручился его поддержкой, но к тому же обнаружил поблизости госпожу Эдельвейс, которая любезно согласилась подвезти нас к Орделиону на своем автомобиле.

Омарейл рассмеялась, представляя «любезность» Шторм.

– В самом деле? Что она сказала?

– Что она не мой персональный водитель, – иронично отозвался Норт.

– Могу вообразить!

Их общее веселье наполнило комнату невероятно теплой атмосферой. Даррит подошел к дивану и сел рядом с принцессой.

– У меня проблема с Илом, – призналась Омарейл.

Даррит вздохнул.

– Я не могу нарушить слово, но не знаю, как от него избавиться, – пояснила она.

– Позволь я возьму это в свои руки?

Она кивнула, не зная, что он мог сделать, и все же с облегчением делясь этим бременем.

– Что касается Совы, нужно, чтобы она была в замке еще два-три месяца. Важно, чтобы народ Ордора принял тебя, чем, думаю, займется Бериот.

– Он уже взялся за это с большим энтузиазмом, – отозвался Норт. – Сейчас мы как раз обсуждали, что необходимо сделать.

Омарейл кивнула, а затем после паузы мрачно произнесла:

– Потом я избавлюсь от нее.

Норт поинтересовался, каким образом, но план казался Омарейл настолько ненадежным, что она не хотела раньше времени раскрывать его.

Их беседа текла неспешно, они поговорили о многом. Омарейл так не хотела уходить, но время шло, и с каждой минутой становилось все более неподходящим, чтобы быть вне своих комнат.

– Нам не нужны лишние сплетни, – мягко сказал Даррит, когда заметил, как Омарейл в очередной раз бросила взгляд на часы. – Ни к чему баловать местный персонал. Тебе нужно идти.

Она вздохнула и нехотя поднялась. Он проводил ее до двери, но принцесса не спешила уходить, она смотрела в его глаза, пытаясь придумать повод задержаться.

– Я тебя люблю, – сказал он так буднично, будто говорил это тысячу раз, и целомудренно прикоснулся губами к ее губам.

– И я тебя люблю, – ответила Омарейл, глотая слезы счастья, ее лицо запылало.

Оказавшись в круглом холле, она все еще чувствовала румянец, заливший щеки и шею. Мыслями Омарейл была в комнате Даррита, поэтому встреча с Бериотом – он, похоже, выходил из комнат Совы – стала сюрпризом, и не сказать, что приятным. Он посмотрел на нее с усталой снисходительностью.

Убедившись, что от растерянной принцессы не последует никаких попыток оправдаться, он вздохнул и сказал: