Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари

— Что с тобой? — встревоженно спросил Ги.

— Голова кружится, — ответила Розмари и улыбнулась.

Он выключил телевизор, подошел к ней и крепко взял ее за руку, одновременно поддерживая за талию.

— Ничего странного, — сказал он. — Столько всего выпить. И, наверное, на голодный желудок.

Ги повел ее в спальню и, когда она уже не могла больше идти сама, легко подхватил ее и донес на руках, положил на кровать, а сам сел рядом и осторожно погладил по голове. Розмари закрыла глаза. Кровать показалась ей огромным плотом, мерно покачивающимся на волнах.

— Как хорошо!.. — тихо произнесла она.

— Тебе надо выспаться. Как следует отдохнуть.

— Но сегодня подходящая ночь для ребенка.

— Завтра тоже. Времени у нас много, — успокоил ее Ги.

— И мессу пропускаем… — расстроилась Розмари.

— Спи. Тебе надо хорошенько выспаться. Давай…

— Да, подремлю немножко, — согласилась она и сразу же очутилась на яхте президента Кеннеди со стаканом в руке. Был солнечный день, дул легкий ветерок — отличная погода для морского путешествия. Президент, изучая большую карту, отдавал короткие приказы своему помощнику-негру.

Ги начал снимать с нее пижаму.

— Зачем ты меня раздеваешь? — сонно спросила Розмари.

— Чтобы тебе было удобнее.

— Мне и так хорошо.

— Спи, Ро.

Ги расстегнул пуговицы и снял пижамные брюки, решив, что она уже заснула и ничего не чувствует. Теперь на ней оставалось только красное бикини, но и все остальные женщины на яхте — Джеки Кеннеди, Поэт Лофорд и Сара Черчилль — тоже были в бикини, поэтому все, слава Богу, обошлось. Президент был в военной форме. Он тоже полностью оправился после покушения и выглядел теперь отлично. Хатч тоже стоял на палубе и в обеих руках держал множество приборов для предсказания погоды.

— А Хатч поедет с нами? — спросила Розмари у президента.

— Нет, только католики, — ответил он, улыбаясь. — Жаль, конечно, что мы обременены такими предрассудками, но ничего не поделаешь.

— А как же Сара Черчилль? — Розмари повернулась и увидела что Сара Черчилль куда-то исчезла, а на ее месте оказалась вся семья Розмари — мать, отец и все остальные с мужьями, женами и детьми. Маргарита была беременна, и Джин тоже, и Доди, и Эрнестин.

Ги снял с ее пальца обручальное кольцо. Розмари стало интересно, зачем, но она уже очень устала и не было сил спросить.

— Спи, — тихо сказала она и уснула.

Впервые для публики открылась Сикстинская часовня, н теперь она изучала потолок, стоя в новом лифте, который возил посетителей по горизонтали, чтобы они смогли увидеть фрески такими, какими их видел во время работы сам Микеланджело. Какие они были великолепные! Розмари увидела, как Господь протягивает руку к Адаму и дарует ему божественную искру жизни, и тут же перед ее глазами появилась оклеенная полосатой бумагой полка стенного шкафа, в который втаскивал ее Ги.

— Осторожней, — сказал Г и.

А кто-то другой добавил:

— Ты ее чересчур напоил.

— Тайфун! — закричал вдруг с палубы Хатч, высунувшись из-за своих приборов. — Тайфун! Он убил уже пятьдесят пять человек в Лондоне и сейчас приближается к нам!

Розмари знала, что Хатч не ошибается. Она должна предупредить президента. Ведь их корабль направляется навстречу верной гибели.

Но президент куда-то исчез. И все остальные тоже. Палуба была пустая и бесконечно длинная. Г де-то вдали негр-помощник упорно держался за штурвал.

Розмари подошла к нему, но по выражению его лица сразу же поняла, что он ненавидит всех белых, ненавидит и ее. «Вам лучше спуститься вниз, мадам», — сказал он довольно вежливо, но в то же время не скрывая своей ненависти, и не пожелал даже выслушать ее предупреждения о страшном тайфуне.

Внизу был огромный танцевальный зал. С одной его стороны она увидела объятую пламенем церковь, с другой стоял высокий чернобородый мужчина и горящими глазами смотрел на нее. В самом центре зала находилась кровать. Розмари подошла к ней и легла, и сразу же ее окружили обнаженные мужчины и женщины, их было около десяти, и Ги среди них. Все они были пожилые, груди у женщин давно уже сморщились и обвисли. Здесь были также Минни со своей подругой Лаурой Луизой и Роман в черной митре и черном шелковом одеянии. Тонкой черной палочкой он рисовал непонятные узоры на ее теле, время от времени окуная палочку в чашу с липкой красной жидкостью, которую держал загорелый мужчина с белыми усами. Кончик палочки двигался по ее животу, а потом начал щекотать внутреннюю поверхность бедер. Обнаженные люди пели молитвы — нестройно, заунывно, на непонятном ей языке, и их пение сопровождалось звуками флейты или кларнета.

— Она не спит, она все видит! — прошептал Ги, обращаясь к Минни. Он широко раскрыл глаза и напрягся.

— Ничего она не видит, — ответила Минни. — После того, как она съела моего мыша, она больше не видит и не слышит. Она как будто умерла. Пой же.

В зал вошла Джеки Кеннеди в великолепном, расшитом жемчугом, наряде цвета слоновой кости.

— Мне очень жаль, что ты так неважно себя чувствуешь, — сказала она, быстро подходя к Розмари.

Розмари объяснила ей, что ее укусила мышь, стараясь не вдаваться в подробности, чтобы Джеки не волновалась.