Последняя ставка

– Слепой?! – взвыл Мавранос, все еще злившийся из-за собственного страха. – Ты заставил меня ехать черт знает куда, чтобы потолковать со слепым гадальщиком на картах?

Крейн вспомнил о том, что в домике они видели еще одного человека.

– Наверно, речь шла не о нем, – сказал он. – Простите, сэр, – продолжил он громче; у него самого сердце все еще колотилось от испуга, вызванного внешностью этого человека, похожего на чудовищного жука, – мы…

– Я Паук Джо, – громко сказал странный человек, повысив голос, чтобы заглушить демонстративный хохот Мавраноса. – Я слеп.

Лицо его над неухоженной бородой было черно от загара и изрезано глубокими морщинами; в своем грязном комбинезоне он походил на опустившегося автомеханика.

– Мне, – беспомощно выговорил Крейн, – сказали, что вы можете… м-м-м… читать карты Таро.

Мавранос уже не просто трясся от хохота, а сложился вдвое и уперся локтями в колени.

– Пого, тебя надули! – задыхаясь, выкрикнул он.

– Я читаю карты Таро, – спокойно сказал слепой, – когда чувствую, что это нужно. Пойдемте в дом.

Джошуа что-то понимал в своем ремесле, напомнил себе Крейн и, пожав плечами, шагнул вперед. И страх его тогда был непритворен.

– Пойдем, Арки, – сказал он.

Паук Джо махнул тощей рукой в сторону двери.

– Я за вами.

Мавранос продолжал хихикать, хотя уже несколько принужденно. Вслед за другом он вновь поднялся на крыльцо, и Крейн толкнул сетчатую дверь. Внутри пахло чем-то вроде книжной бумаги и тмина.

Оказалось, что в кресле сидела миниатюрная старушка; она улыбнулась им, кивнула головой и указала на диван, стоявший около дальней стены. Крейн и Мавранос поплелись туда, обогнув низкий деревянный столик. Крейн чуть не оступился, почувствовав, как под ним прогнулся застеленный ковром пол.

Паук Джо силуэтом появился в двери и, громко скрежеща и стуча болтающимися в воздухе упругими проволоками, пробрался в комнату. Крейн обратил внимание на то, что выгоревшие обои комнатушки были исцарапаны и местами порваны, из обивки дивана обильно торчали нитки, а все полки висели под самым потолком, чтобы не подворачивались под антенны Паука Джо

– Козявка, – сказал Паук Джо.

Крейн уставился на него.

– Не могла бы ты, – продолжал Паук Джо, – приготовить немного кофе для этих парней?

Старушка кивнула, поднялась и, продолжая улыбаться, торопливо вышла из комнаты. Крейн понял, что Козявка – ее имя, вернее, прозвище; он не осмеливался взглянуть на Мавраноса, опасаясь, что они оба сорвутся в истерический припадок и упадут с дивана от хохота.

– Э-э… – протянул он, стараясь заставить голос звучать ровно, – мистер?..

– Меня называют Пауком Джо, – ответил седобородый, стоявший посреди комнаты, скрестив руки на груди. – А что, вы хотите выписать мне чек? Я не беру чеков. Надеюсь, вы привезли два серебряных доллара?

– Конечно. Я просто…

– И ее, и меня когда-то звали по-другому. Мы отказались от тех имен много лет назад. Теперь, когда мы приезжаем в Индиана-Спрингс за покупками, нас называют только этими прозвищами.

– Странные прозвища, – заметил Мавранос.

– Это оскорбления, – ответил Паук Джо. Он, похоже, не жаловался, а просто констатировал факт.

– Я все думаю, – не отступал Крейн, – как вы, незрячий, можете читать карты?

– Ни один человек, если он не слеп, не сможет читать карты Таро, – сказал Паук Джо. – Хирург же не пользуется скальпелем с двумя лезвиями; с одной стороны у его орудия ручка, верно? Черт.

Он шумно повернулся и протянул загорелую дочерна руку к полке. На ней, словно книги, стояло множество деревянных ящичков, и он, проведя пальцами по торцам, выбрал один из них.

Потом он сел, скрестив ноги, перед столом – его антенны болтались в воздухе и с глухим стуком задевали за ворс вытоптанного ковра – и поставил коробку перед собой.

– Обычно я пользуюсь этой колодой, – сказал он, поднимая крышку и разворачивая лоскут, в который были завернуты карты. – Использование любых карт Таро всегда сопряжено с некоторой опасностью, а эта конфигурация весьма сильна. Впрочем, я чувствую, что вы, парни, и без того влипли во что-то так, что дальше некуда, так что какого черта?

Крейн обвел взглядом комнату, заметив и пятна от еды на ковре, и стопку потрепанных номеров «Мира женщины» на другом столе, и вспомнил со вкусом оформленную под нужное настроение приемную Джошуа. «Возможно, – подумал Крейн, – если имеешь дело с настоящим высокооктановым горючим, оно не нуждается в приукрашивании».

Слепой высыпал карты на стол рубашкой вверх и отложил ящик в сторону. Потом отработанными движениями рук перевернул карты лицом вверх и раскинул по столу.

У Крейна слегка отлегло от сердца, когда он увидел, что это не та колода, что была у его родного отца. Но даже в полутемной комнате Крейн узнал тот же броский, чрезмерно сочный стиль тонкой штриховой гравировки.

– Я видел эту колоду, – сказал он. – Или какие-то ее части.

Паук Джо выпрямился, и две из его антенн отсоединились от ковра и повисли, болтаясь в воздухе.

– Неужели? И где же?