Последняя стража

Хаймек вновь почувствовал вкус арбузной сладкой мякоти во рту и от удовольствия зажмурился.

– Оч-чень хорошо, – сказал он.

Они подошли к арбузной горе поближе, так что седая голова хозяина вполне могла сойти за белый арбуз.

Переломившись в пояснице, Ваня (а вслед за ним и Хаймек) низко поклонились старику.

– Ассалям-алейкум, бабай, – громко сказал Ваня, а Хаймек промолчал.

– Алейкум-салам, – доброжелательно откликнулся старик, выглядывая из-за своих арбузов и всматриваясь в приятелей красными, изъеденными трахомой глазами. То, что он увидел, не добавило ему доверия к этим оборванным ребятам. Но покупатель – всегда покупатель. Поэтому старик раскрыл рот, в котором одинокими пеньками чернели остатки зубов, и сделал неопределенно приглашающий жест.

– Ха-ароши арбуз. Сладки арбуз. Покупай…

Ваня сделал вид, что обдумывает покупку. Зная своего друга, Хаймек оттянул его за рукав и прошептал на ухо:

– Давай не будем… давай уйдем отсюда…

Ваня сделал вид, что не расслышал. Сделав несколько шагов вдоль ряда, он остановился в дальнем его конце и жестом подозвал продавца, а когда тот просеменил к нему, уверенно показал на арбуз, возле которого стоял.

– Вот этот, – сказал он. – Покажи, бабай.

Старик нагнулся и ловко поднял красивый арбуз с сухим завивающимся хвостиком.

– Эта? – спросил он. – Ха-ароши арбуз. Сладки-сладки.

Ваня внимательно вглядывался в тугой полосатый шар, словно засомневавшись вдруг, то ли это, что он хотел бы купить. Потом нерешительно покачал головой и ткнул пальцем в дальний конец кучи.

– Во-он тот… нет, рядом… еще дальше… давай…

Старик приоткрыл рот, наполовину высунув обложенный табачной жвачкой (насом) язык, потом нагнулся так низко, что сквозь тонкую ткань халата проступили кости позвонков. Ему пришлось откатить несколько арбузов в сторону, чтобы не рухнула остальная пирамида. Все это требовало времени и немалых стариковских сил. Отойдя в сторону, Хаймек мог наблюдать, как развивается эта, по-видимому давно отработанная операция Ваниной шайки, лежавшей в кажущемся беспорядке – то голова к голове, то голова к ногам, и только руки, четким движением откатывали один арбуз за другим из общей кучи и безостановочно катили вдоль туловищ, пока арбуз не достигал последнего в линии, после чего этот последний и исчезал вместе со своею добычей.

Ваня тоже внимательно следил за ходом операции. Решив, что настало время уносить ноги, он вдруг, утратив всю вежливость, во все горло заорал на старого узбека, обзывая его всеми ему известными узбекскими обидными прозвищами и кличками, из которых «шайтан» и «старый обманщик» были самыми невинными.

Старик, поначалу ошеломленный такой неожиданной переменой, через некоторое время пришел в себя… и над базаром навис гул нарастающей перебранки, на который, как мухи на мед, стал слетаться охочий до бесплатных развлечений базарный люд. Кто-то был на стороне разгневанного старика, кто-то, в основном молодежь, подзадоривала Ваню. Обвинения и оскорбления, точно мячики, перелетали с одной стороны на другую. И вот уже вдали, реагируя на разраставшуюся толпу и крики, прорезал воздух милицейский свисток – на рынке было свое отделение милиции и нарушителей порядка далеко тащить не приходилось.

Ваня, цепко поглядывая по сторонам, отступал, пятясь. Старик, раззадоренный близкой победой, петухом наскакивал на него. Толпа, напоминавшая море, то приливала, то отступала; внезапно Хаймек оказался совсем рядом со стариком, зато Ваню отнесло к дальнему краю толпы, чем он не преминул тут же воспользоваться и исчез. Вслед ему неслись торжествующие проклятья продавца.

Тем временем, пользуясь общей суматохой и беспорядком, наиболее сметливые зрители стали потихоньку раскатывать арбузные бастионы. То один, то другой оголодавший гражданин с невозмутимым видом отправлялся восвояси, прихватив на память тугой полосатый шар. Здесь надо сказать и другое: не все граждане проявляли подобную корысть и несознательность. Кто-то, пожалев взмокшего старика, подслеповато оглядывавшего свои убытки, крикнул ему:

– Эй, бабай! Смотри! Все растащат!

Старик видел плохо. Но и того, что он разглядел, было достаточно, чтобы он рысью бросился к подходившему милиционеру Что уж там он сумел объяснить стражу порядка, осталось тайной, но представитель власти направился прямо к Хаймеку, железной рукой закона схватил мальчика и спросил у старика:

– Этот?

Владелец арбузов закивал и, разводя широко руками, начал что-то объяснять. Милиционер слушал, глядя куда-то вдаль.

– Ну, пошли, – сказал он Хаймеку, когда старик на мгновенье умолк. Он сказал это точно так, как много раз он говорил мальчику в его самых кошмарных снах.

Через несколько минут они уже стояли перед входом в райотдел милиции. Милиционер как схватил руку Хаймека, так и не ослаблял своей хватки. У мальчика сложилось впечатление, что его рука все это время была зажата в железные клещи. Перед тем, как переступить первую ступеньку, он попробовал разжалобить этого страшного человека, выглядевшего, впрочем, скорее внушительно, чем грозно.