Последняя тайна Египта

Нельзя сказать, что это грозное предупреждение напугало авантюристов. Но они не хотели, чтобы смысл надписи стал известен рабочим, которые могли бы разбежаться, бросив раскопки на середине. Допустить этого было нельзя. Поэтому Картер не только спрятал табличку от посторонних глаз, но и не включил ее в инвентарный список находок.

Таким образом была решена судьба тех семнадцати человек, которые 13 февраля 1923 года шагнули следом за Картером и Карнарвоном в погребальную камеру Тутанхамона. Нет, они там не сгинули и не подверглись нападению злобной мумии, как могло бы прийти в голову сценаристу Голливуда. Но участь их была не менее ужасна.

Первым почувствовал неладное лорд Карнарвон. Вместо того чтобы присутствовать при раскопках, он уехал в Каир. В самом начале апреля в Луксор пришли оттуда дурные вести: Карнарвон слег в постель с тяжелой загадочной болезнью, перед которой оказалась бессильна тогдашняя медицина. Он чах на глазах, и никто не мог с этим ничего поделать. За считаные минуты до кончины у несчастного лорда начался бред, он то и дело упоминал имя Тутанхамона, так что присутствующим казалось, будто умирающий ведет понятный лишь ему и его собеседнику разговор.

— Последняя фраза его прозвучала так: «Ну вот, все наконец завершилось. Я услышал зов, он влечет меня», — сказал Олдхэм.

— От чего он умер? — пожелал знать Стигвуд, во всем любивший ясность.

Он уже прикончил свой виски и теперь терпеливо ждал, не будет ли ему предложена добавка.

— Как я уже заметил, медицина оказалась бессильна перед этой загадкой, — продолжал Олдхэм, наслаждаясь заинтригованным видом подчиненного. — И это был далеко не последний случай. Спустя несколько месяцев один за другим скончались еще двое участников вскрытия могилы Тутанхамона. Никто не мог сделать хоть какое-то достоверное предположение о причине скоротечной болезни. Состоялся консилиум. Не желая прослыть профанами, врачи составили категоричное и единогласное заключение: смерть от бубонной чумы. Впоследствии все они признались в подтасовке.

— Фейк, — понимающе кивнул Стигвуд.

— Я бы назвал это лжесвидетельством, — поправил его лорд Олдхэм, во всем любивший точность. — Или даже оперативной разработкой. Власти поддержали инициативу врачей. Внедренное в печать твердое заключение авторитетных врачей было рассчитано на то, чтобы успокоить взбудораженных обывателей. Мы с вами знаем, как это делается.

Мужчины обменялись одинаковыми кривыми полуулыбками. Но если Стигвуд после этого надеялся, что его угостят второй порцией виски, то он заблуждался.

— Врачам еще не раз предстояло ломать голову, — продолжил повествование Олдхэм. — Смерть следовала за смертью. Всякий раз кончина очередного участника раскопок была скоротечной, непредсказуемой и необъяснимой. Гибель настигала археологов и врачей, историков и лингвистов, не говоря уже о рабочих, которых никто не считал. Причем вот какая странность… — Олдхэм поднял вверх указательный палец, давая понять, что готовится сообщить нечто крайне важное. — Уходили из жизни не только непосредственные свидетели, но и люди, хоть каким-то образом принадлежащие к окружению Картера, однако никоим образом не связанные с его работой.

— Это проверенные факты? — спросил Стигвуд, позволив себе перебить начальника. — Или легенда?

Генеральный консул слегка поморщился, недовольный проявленной бесцеремонностью.

— Я не занимаюсь распространением слухов и оперирую только подтвержденной информацией, — произнес он сухо. — Все это совершенно достоверные факты. Так вот, жертв так называемого «проклятия фараонов» насчитывалось тогда больше пяти десятков. Ни один из этих, казалось бы, посторонних людей и близко не подходил ни к месту раскопок, ни к мумии фараона. Знакомых и близких Картера косила смерть. А сам он умер на шестьдесят седьмом году жизни через шестнадцать лет после того дня, когда отправил в Лондон уже процитированную мной телеграмму.

Удостоверившись, что Олдхэм сделал длительную паузу, Стигвуд кашлянул и спросил:

— На этом серия загадочных смертей закончилась?

— В том-то и дело, что нет. — Генеральный консул опять заговорил оживленно, очевидно оседлав своего любимого конька. — Всех подробностей я, конечно, не помню, но вот вам особенно красноречивые детали. Минуло тридцать пять лет со дня смерти Карнарвона, когда некий Джеффри Дин, врач южноафриканского госпиталя в Порт-Элизабет, обнаружил, что симптомы болезни, от которой скончался лорд Карнарвон, а следом и те, кто ухаживал за ним, весьма напоминают «пещерную болезнь», известную современной медицине. Ее разносят микроскопические грибки, обитающие в организме животных, чаще всего летучих мышей, а также в помете и пыли под их гнездами.

— Опять летучие мыши! — воскликнул Стигвуд, не сдержавшись. — Это становится любопытно!