Последняя тайна Патриарха

В архивах перевели дух… Отец Микеле, не спрашивая ничего, отлучился куда-то и вернулся со шкатулкой, в которой хранился свиток – тот самый, однажды уже выданный Даниле по ошибке засмотревшегося на него служки. Данила сел переписывать иероглифы, а Настю с Никитой патер отправил на небольшую экскурсию по библиотеке Ватикана: ему лапшу на уши, – что, мол, они «великие научные работники», – вешать не надо было. В провожатые дал того самого молодого клирика, что пал под чарами красоты Данилы.

Бедный Никита и тут усмотрел влияние перстня: стоило только ему слегка заскучать среди непривычного обилия книг, как пожалуйста – развлекают! Еще чуть-чуть, и парень даже влюбленный взгляд Насти счел бы «вмешательством таинственных сил»! Но до такой глупости дело не дошло, тем более что девушка заметила со смешком:

– Что, воин, надоели книжки? Вот если б тут солдатики оловянные на полках стояли…

– Так они ж все нерусские, книжки-то! Чего мне с ними делать? – вывернулся сметливый «боец невидимого фронта». – Кстати, Насть, скажи, а почему на гробнице была выбита рыба? Я ожидал там увидеть хотя бы крест… Они что, так вот шифровались, первые христиане?

– Нет, крест стал символом христианства не сразу. Понимаешь, это для нас теперь довольно отвлеченный образ: человек на кресте, а тогда это было орудие позорной и очень жестокой казни: человек медленно умирал от удушья… А рыба – по-гречески «ихтис» – это понималось как аббревиатура, или акроним имени, по-гречески, разумеется: Иисус Христос Божий Сын Спаситель… Ладноладно, вижу, ты уже на «акрониме» скис, грузить больше не буду! – и смущенный Никита в который раз подивился, что такая умная и красивая девушка полюбила его – дубину стоеросовую!

Долгими переходами взволнованный юный монах, исподволь бросая пламенные взоры на русского богатыря, привел ребят в Собор Святого Петра. Ну, что делать, обет – обетом, а природа – природой!

Когда они вынырнули из-за неприметной дверцы, то ахнули: казалось, под куполом ходят облака – таким он был высоким! Гиды водили немногочисленные группы туристов, и клирик попытался что-то рассказать о храме, но его итальянский не вызвал никакого понимания, а английский был доступен только совершенно неинтересной Насте, так что попытки «охватить аудиторию» быстро сошли на нет.

Потом их провели по знаменитым залам Ватикана. Закаленная музеями Настя не уставала восторгаться, а ее спутник быстро устал, утратив способность вообще что-либо воспринимать. Только в Сикстинской капелле открыл рот от восхищения, шепнув Насте:

– А тебе никого эти черти не напоминают? Странно, вон, смотри: вылитый барнаульский Петро! Только не живой и настоящий, а тот фуфель поддельный, что явился тогда на квартиру, – «ни клят, ни мят…» Ты же обратила внимание, что между ними была разница?

– Да, похож… А этот – смотри, смотри! – ему бы рыжие волосы и – ваша подруга Лилечка, как она есть!

Торжественная обстановка помешала Никите прыснуть со смеху: а Настя-то ревнует! Сердце затопила нежность… Шутки-шутками, но ребята, покидая зал, долго не могли избавиться от ощущения, что черти провожали их налитыми кровью взглядами…

Долго продолжалась экскурсия, и все равно, когда алчущие культурных благ вернулись к Даниле, тот еще только входил во вкус дебатов с отцом Микеле по поводу трактовок перевода загадочного языка оригинала… Почтенный архивариус оказался видным лингвистом и автором многих научных трудов, помнил наизусть массу всего и блистал недюжинной эрудицией! Потому-то с такой легкостью и прочел знаки, проступившие на кольце!

А еще он помнил приказ кардинала-диакона: тщательно выяснить происхождение этого странного русского, хранителя Реликвии. Одновременно огромного, словно Балу, и гибкого, как Багира. У одинокого старика дома хранилась на русском языке «Книга джунглей» Киплинга. Потрепанная, изрисованная детскими каракулями. Ему эту книжку на ночь читала мама…

Видимо, что-то в этом джовинетто очень серьезно заинтересовало Его Высокопреосвященство… И не что-то, а именно – его происхождение. Как странно…