Последняя тайна Патриарха

А в это время в Москве, на улице Радио, Митрополит Серафим беседовал с глазу на глаз с массивным, крупным бородатым человеком в простой мирской одежде, не лишенной, однако, некоторого светского шика. Человек почтительно слушал владыку, иногда бросая на него умный внимательный взгляд больших светлых глаз.

– Теперь тебе надлежит ехать в Киев. Туда, рано или поздно, дорога приведет и Никиту с друзьями. Я слишком хорошо наслышан о властолюбии Феофила, чтобы допустить его вмешательство – хватит с нас черногорских народных плясок! Постарайся оградить ребят от этого. Феофил кое-что знает о перстне, он, конечно, своего не упустит. Но куда страшнее призраки, что постоянно вьются вокруг перстня… Помни, Никита должен быть здесь к выборам Патриарха.

Ясноглазый молча кивнул. По спокойной реакции было видно, что он давно и полностью посвящен в загадку перстня и тайну его хранителя.

– Какими полномочиями я там располагаю? Какими средствами можно воспользоваться? – казалось, странный человек не знаком ни с сослагательным наклонением, ни с прозрачными намеками-обиняками: речь его была конкретна и конструктивна.

– Любой ценой сохрани их и перстень в целости и сохранности! Именно в такой последовательности! Что-то мне подсказывает, что если мы спасем Никиту со товарищи, и перстень будет спасен. Иначе реликвия снова растворится в море человеческом… – Серафим помолчал, поглаживая изувеченную ногу – ныла к перемене погоды. Затем зорко, прямо в душу взглянул на собеседника:

– Знаю, ты умеешь действовать без насилия. Не ведаю только, как тебе это удается… Мне больше не к кому обратиться. На тебя вся надежда. А события там скоро развернутся нешуточные, будь готов ко всякому! Не люблю я тебя в светском, но так даже лучше будет – незаметнее. В Киеве передашь Феофилу мое письмо. Там я предлагаю ему… Впрочем, неважно, он все равно не согласится, но тебе нужен свободный доступ к нему. Чует, чует мое сердце, именно через украинского владыку ты найдешь ребят и спасешь их. Ну, с Богом, Сергий, с Богом, и себя тоже береги!

Человек, названный Сергием, легко, несмотря на внушительные габариты, поднялся и стремительно вышел. Сам воздух вокруг него плыл маревом, как над костром.

«А нешуточная у мужика энергетика! – подумал Серафим, задумчиво глядя ему вслед. – Не устаю ему удивляться…»

Оставаясь наедине с собой, владыка продолжал рассуждать языком боевого офицера ГРУ. Он и в сане предстоятеля оставался стратегом, только противник теперь был куда более силен и опасен. Прошлое, особенно его прошлое, не выветривалось из души никакими молитвами и постами. Да и надо ли? В елейности ли благодать? В бездействии ли правота?

А противник тем временем зализывал раны и собирал новые силы.

В сумраке необъятной пещеры Серый Мастер вновь стоял перед Хозяином в своем изначальном обличии. Опустив голову, он с трудом скрывал злорадство. Ибо сгусток тьмы теперь больше походил на побитое молью пальто, небрежно брошенное в резное кресло, напоминающее трон каких-то древних царей… Голос Хозяина был еле слышным. Надо думать, схватка в Бари оказалась болезненной для того, кто привык являться своим рабам во всем блеске невероятного могущества. «Значит, он не столь и всемогущ?» – почтение Мастера таяло, а то, что едва ли можно было назвать душой, наливалось торжеством. – «Но виду показывать нельзя, кто его знает, ведь опять что-то говорит, приказывает… Ведь не единожды он восставал, как феникс из пепла… Увы, похоже, – и теперь конец его еще далек… Зато перстень может стать близким, очень близким!»

Вновь вспомнился тот ужасный день кромешного отчаяния, когда он, измученный изгнанник Авиафар, бывший первосвященник Иудейский, встал на сторону Зла… Зачем, зачем он не погиб тогда под клыками шакалов? Разве отблеск могущества, ставшего доступным и поначалу вселявшего мрачную гордость, смог заполнить страшную пустоту в груди, где когда-то билось живое человеческое сердце?

Тень в кресле шевельнулась. Опять раздался тихий, будто измученный голос. Однако постепенно набиравший былую мощь:

–  Их путь должен лежать обратно в Москву… Они страшатся этого, не хотят… Но прежде будет Киев… Там надо, наконец, отсечь хранителя перстня от спутников и заставить его ехать в Москву… С его помощью выберут патриархом того, кого мне надо! Для этого хранитель должен бояться, смертельно бояться нашей силы! И запомни, мне нужны ВСЕ святыни, – голос набирал силу. Только он может вывести на них, только он способен… – голос затих.

–  Будет исполнено, – Серый Мастер еще ниже опустил голову, страшась, что его истинные мысли станут известны Господину. Но, видно, силы того и правда еще не восстановились. Тень вновь слабо зашевелилась. Вырвался стон, словно каждое движение причиняло сильную боль.  – Ступай, добейся… Ты все понял?

–  Да, Господин! Подручный растворился во тьме. Тень приподнялась и, стеная, приблизилась к огню. Сомнения снедали разум странного существа:

«Ничего он опять не сделает, скудоумный… Надо самому вмешаться. Надо так напугать хранителя перстня, чтобы он убрался из Киева в Москву. Там поиск остальных Предметов получит продолжение, только там… Глупый, жадный Авиафар… Мечтает завладеть одним только перстнем… Что ж, он просто человек, жаждущий власти. Все мои слуги таковы: подавай «здесь и сейчас»! Дальше их притязания не простираются… А мне нужны все Пять, тогда я смогу возродиться и вновь обрести свой божественный облик!»

В пламени замелькали образы, среди которых на первый план выступило лицо седобородого старца в камилавке. Он стоял возле большого черного автомобиля и пристально смотрел на высокого парня в толпе народа… Но вот видение исчезло и на пылающих углях возникло новое: металлический обруч, украшенный большим филетово-багровым камнем…

«Я заставлю тебя, Никита, найти и этот венец, и остальное! А ты пока думай, что спасаешь мир!»

Тень быстро метнулась во тьму. Словно получила новые силы от пламени, которое стало гаснуть, только угли продолжали светиться в сумраке чудовищной пещеры.