Последняя тайна Патриарха

Тряхнув головой, парень бросился догонять экскурсию, узкий ход в скале вдруг показался невыносимо тесным, захотелось на воздух, к солнцу, пусть даже слабенькому, зимнему, окутанному низкими снежными облаками.

Выйдя на поверхность, все отдышались. Какой светлой, милой и ласковой – несмотря на крепчающий мороз – показалась земля после мрачной тишины этой обители смерти!

– А ты чего там приотстал, Никита? Плохо стало? Мне тоже не по себе сделалось, так зловеще э-э… мощи выглядели – жуть! – Настя ласково погладила любимого по щеке, заглянула в глаза и вдруг с тревогой воскликнула:

– Только… раньше ты что-то не был таким впечатлительным! Что случилось? Быстро говори!

А Дэн, философски настроенный к смерти, хлопнул его по плечу и жизнерадостно воскликнул:

– Никитос, не переживай, мы же с тобой!

– Да я не переживаю, просто задумался… – пробормотал смущенный Никита: он очень надеялся, что его замешательство останется для всех незаметным. Не прокатило.

Помедлив, вздохнул и рассказал о странном голосе. Тут же мелькнула мысль: «сейчас скажут, что до глюков дошел!»

И точно, Настя пристально поглядела ему в глаза и проговорила с тревогой:

– Ты прямо как Жанна д’Арк, та тоже всё голоса слышала…

Данила понимающе хмыкнул:

– Я о спасительнице Франции курсовую писал в Сорбонне. Всё доказывал, что она никак не могла быть простой крестьянкой.

– А вот я читала, что «Орлеанская дева» – пиар-проект французской короны, и что народу для поднятия боевого духа показали обкуренную девицу, а ее «голоса» – всего лишь наркотические глюки! И что ваша хваленая Сорбонна перестаралась и вдруг стала доказывать, что Жанна – чуть ли не слуга Сатаны, и ее обязательно надо было сжечь на костре… – Настя оказалась подкованной и в этом вопросе!

«Интересно, – подумал несчастный потомок римских императоров и троечник в школе по совместительству, – а есть что-то, чего Настя не знает? Вот ничего от женщин не скрыть. С мужиками куда проще! Сейчас решит еще, что я втихаря косячок дернул!»

Князь возмущенно принялся что-то доказывать, защищая честь национальной французской героини. Завязалась научная дискуссия, явно грозившая перейти в обиду и ссору.

Троечник устало поморщился – он вообще перестал понимать, о чем спорят Настя с Данилой.

– Стоп, стоп, стоп! Не знаю, что там слышала ваша Жанна, но я точно мысленно говорил с Алексием! Это не было моей фантазией! Он сказал, что надо возвращаться в Москву. Мы там очень нужны. С этим вот перстнем, будь он неладен.

Сказал, как отрезал. Но в душе осталось тягостное сомнение в целесообразности возвращения в Москву…

Чтобы развеять осадок от смутных догадок и ясного предчувствия опасности, было решено прогуляться по городу. Ветер заметал легкий снег, обещая к ночи настоящую метель. Горожане торопились – кто спрятаться в дому от холода, кто в костел – католиков в Киеве достаточно. Наступало их Большое Белое Рождество.

Ноги сами привели ребят к Златоверхому Михайловскому монастырю, ярко сиявшему всеми куполами на фоне серенького уныло-зимнего неба.

В соборе толпились верующие пополам с туристами – обычная храмовая обстановка. Полюбовавшись на убранство, ребята вышли на крыльцо. Уже смеркалось.

На монастырском дворе вдруг началась какое-то брожение. Важные священнослужители рассаживались по машинам. Сопровождающие лица суетились.

– А что за шум? – поинтересовалась Настя.

– Наверное, патриарх Феофил выезжает поздравить католиков с Рождеством, – заметил многомудрый Данила.

– Да вот же он сам! Видите того осанистого седобородого епископа? – узнал Феофила Никита. Он видел архиерея-схизматика мельком в годы работы у Алексия, когда тот наезжал в Киев. Преданный Москвой анафеме за раскол, Феофил не смирился и продолжал служение на посту главы Украинской автокефалии. Надо сказать, официально пока так и не признанной ни одной поместной православной Церковью.

Толпа, высыпавшая на паперть, приветствовала столь уважаемого в Украине человека. Люди кланялись и тепло улыбались старцу. Он, улыбаясь в ответ, оглядел народ и вдруг нахмурился. Никита поймал внимательный взгляд и понял: его узнали.

Кортеж выехал за ворота.

Сидя в машине, Феофил продолжал хмуриться и что-то обдумывать. Наконец он тихо проговорил, наклонившись, начальнику своей охраны, сидевшему впереди:

– Ты сейчас видел в толпе высокого парня, такого, знаешь, русского богатыря, в черной вязаной шапочке – менингитке? – украинский богатырь ответил утвердительно. Цепкий взгляд бодигарда не мог не отметить эту каланчу.

– А известно ли тебе, что этого гарного парубка Дамиан вот уж три недели разыскивает? Он ведь был начальником охраны покойного Патриарха… Краем уха я слыхал, что там после странной смерти Алексия одна реликвия пропала. Важная.

Голос архиерея стал жестким и властным. Отрывистым, не терпящим возражений. – Займись-ка этим молодцем. По-тихому, но плотно. Мне эта реликвия нужна.