Если раньше Никита мог лишь с великим почтением внимать словам пастыря и духовного отца, то теперь те времена прошли. Душа его обрела свободу мысли, неведомую бывшему детдомовцу. Впервые он усомнился в истинности слов, таинственным образом звучащих в его голове. Парень смотрел вслед ушедшим вперед Насте и Даниле, и протест разгорался все больше. Друг. Любимая. Что, их жизни могут быть легко принесены в жертву промыслу Божию?! Надзвездным силам?! И он должен смириться и терпеть?!! Протест окончательно набрал мощную силу. В ответ печальным напутственным словам Алексия вдруг зазвучали в сознании слова самого Никиты, горькие и непримиримые. Это говорил не вчерашний начальник охраны – говорил потомок Великих императоров, ответственный за судьбы мира. Но, в отличие от многих и многих власть предержащих, в нем билось живое человеческое сердце.
–
–
–
Поднялся странный шелест других – многих – голосов, словно души усопших праведников окружили неуспокоенную душу Алексия и, утешая, повели его куда-то…
Так ясно звучавший родной голос умолк, головокружение прошло. Мумии продолжали спать вечным сном в своих пещерах, в ледяном холоде, лишь теплились огоньки лампадок… Странное дивное благоухание разлилось в воздухе.
Перстню Никита доверял и решил, что как-нибудь уж поймет его реакцию на «достойнейшего». Он так и не понял, что в присутствии древней реликвии мощи отшельников стали мироточить…