Последняя тайна Распутина

Я отделывал спешно помещение в моем доме на Мойке № 94, и Великий Князь Дмитрий Павлович предлагал мне устроить у себя вечеринку по поводу новоселья. Решено было пригласить на вечеринку Владимира Митрофановича Пуришкевича, несколько офицеров и дам из общества. По вполне понятным причинам я не хочу называть фамилии дам, бывших на вечеринке. Не хочу называть и фамилии офицеров, присутствовавших на вечеринке, так как это может возбудить какие-либо толки и повредить этим офицерам, буквально ни в чем не виноватым, по службе. Вечеринка была назначена на 16 декабря. Чтобы не стеснять дам, я приказал прислуге все приготовить для чая и ужина, а потом не входить. Большинство гостей должны были приехать не с парадного подъезда дома № 94 по Мойке, а с бокового хода от дома № 92, ключ от какового входа я имел лично. В столовой и кабинете приготовлено было для гостей все в исправности. Около 11½ часов вечера приехал Великий Князь Дмитрий Павлович с парадного подъезда, а потом съехались все и остальные гости. Все дамы приехали, безусловно, с бокового подъезда от дома № 92, а как приезжали мужчины, не помню. Собравшиеся пили чай, играли на рояле, танцевали и ужинали. Около 12½—1 часа ночи приблизительно я поднялся в свой кабинет в этом же помещении и тут раздался звонок. Оказалось, что по телефону говорил Распутин и приглашал меня приехать к цыганам, на что я ответил, что не могу, так как у меня гости. Распутин советовал бросить гостей и ехать, но я отказался. На вопрос мой Распутину, „откуда он говорит“, он не хотел мне сказать. Вопрос этот я задал Распутину, потому что при разговоре по телефону слышны были голоса, шум и даже визжание женских голосов, отчего я вывел заключение, что Распутин говорит не из дому, а из какого-нибудь ресторана от цыган. После этого разговора я спустился в столовую к гостям сказал им: „Господа, сейчас со мной говорил Распутин и приглашал ехать к цыганам“, на что последовали со стороны гостей шутки и остроты, предложение поехать, но все остались и продолжали ужинать. Около 2½-3 часов ночи две дамы пожелали ехать домой и вышли боковым ходом, с ними уехал Великий Князь Дмитрий Павлович. Когда они вышли, я услышал выстрел во дворе, почему позвонил и приказал какому-то из служителей посмотреть. Возвратившийся служитель доложил, что все уехали и на дворе ничего нет. Тогда я сам вышел во двор и во дворе увидел лежащую у решетки убитую собаку.

…я приказал позвать с улицы городового, которому сказал, что, если будут спрашивать о выстрелах – скажи, что убил собаку мой приятель. Бывший в это время в кабинете Пуришкевич стал что-то говорить городовому, что он говорил, я полностью не слышал…»[257]

Полицейских в этом рассказе должно было, безусловно, интересовать время. Оказывается, в «12½-1 часа ночи» Юсупову звонил Распутин. Другое любопытное время, упоминаемое Юсуповым, это «около 2½-3 часов ночи», когда две дамы пожелали ехать домой и вышли боковым ходом, с ними уезжал якобы и великий князь Дмитрий Павлович. На время их выхода приходится выстрел, который услышал Юсупов.

Эти сведения любопытно сопоставить с показаниями двух полицейских.

Ефимов: «В 2 ч. 30 м. ночи я услыхал выстрел, а через 3–5 секунд последовало еще 3 выстрела, быстро, один за другим, звук выстрелов раздался с Мойки, приблизительно со стороны дома № 92. После первого выстрела раздался негромкий, как бы женский, крик; шума не было слышно никакого».

Власюк: «Около 4 часов ночи я услыхал 3–4 быстро последовавших друг за другом выстрела. Я оглянулся кругом – все было тихо. Мне послышалось, что выстрелы раздались со стороны правее немецкой кирхи, что по Мойке…»[258]

Несмотря на то что показания Власюка расходятся с остальными, можно сказать, что действительно роковые выстрелы раздались в 2:30 ночи или на несколько минут раньше.

Однако этот уверенный рассказ Феликса Юсупова полицейскому чиновнику все же отличается от того, что он поведал прокурору. Вот что вспоминал Завадский: «Если не ошибаюсь, прокурор суда тогда же сообщил, что какая-то собака действительно убита: окоченелый собачий труп был извлечен из-под снега в саду дворца, чтобы свидетельствовать о правде слов князя Юсупова. Но к ночи выяснилось, что собака была совершенно напрасно принесена в жертву сокрытия следов преступления. В. Н. Середа известил меня приблизительно в полночь, что взятая им кровь по исследовании оказалась человеческою»[259].

Вот как прокурор фиксирует новую версию Феликса о попадании человеческой крови на порог и снег под стеной его дворца: «Что касается следов человеческой крови, обнаруженных в садике, то князь Юсупов, совершенно исключая возможность убийства Распутина в его, князя, помещении, допускает возможность использования лицами, замыслившими убить Распутина, бывшей у князя вечеринки. Эти лица, как кажется свидетелю, могли пролить человеческую кровь в том месте садика, где она была обнаружена»[260].