Последняя тайна Распутина

«Среди адресов в записной книжке Воронина имеются фамилии лиц, проходивших по подозрению в шпионаже. Независимо сего Воронин и ранее был заподозрен лично в шпионаже, о чем доносилось в Департамент полиции по 6-му Делопроизводству 20 января 1915 г. за № 4008. Виткун женат на германской подданной, а Воронин на австрийской, Гюллинг, по словам Воронина, является родственником шведского министра Валленберга»[391].

Последнее весьма примечательно: Гюллинг находится в родственных отношениях с Кнутом Агатоном Валленбергом – министром иностранных дел Швеции.

Вот что удается выяснить еще:

«Протокол 1916 г., декабря 21 дня в г. Петроград, я, отдельного корпуса жандармов подполковник Прутенский на основании 23 ст. Правил о местностях, состоящих объявленными на военном положении, допрашивал нижепоименованного, который объяснил:

зовут меня: Леонтий Фомич Воронин. От роду имею 44 г., вероисповедания православного. Звание мое потомственный почетный гражданин. Журналист, заведующий политическим отделом газеты «Колокол», бывший венский корреспондент, личный секретарь Гюллинга, от коего получал 300 руб. в месяц.

Проживаю: В. О.; Большой проспект, д. № 56, кв.81, где снимаю 2 комнаты у старшего помощника Секретаря Сената Балицкого.

На предложенные мне вопросы отвечаю: Служу секретарем у Вице-герадсгевинга[392] А. О. Гюллинга. Получал 300 руб. в месяц и бывал у него на квартире ежедневно с 10 часов утра по 5–6 час вечера, исполняя разные письменные работы по политическим и коммерческим делам. К разряду политических работ г. Гюллинга принадлежит проект создания антигерманской коалиции Скандинавских государств – проект, обработанный мною по указанию г. Гюллинга. К коммерческим делам относятся копии домашнего договора между Действительным тайным советником А. Данилевским и Гюллингом по переуступке первым своих прав на Мурманскую концессию и черновик гарантийного письма на имя Г. Е. Распутина об уплате ему комиссии в виде одного миллиона рублей за посредничество в деле продажи целого торгового флота «Добровольному флоту». Последний документ не был использован. Мне известно, что группа офицеров, жившая и бывавшая в квартире Гюллинга, поставила себе задачу оберегать Распутина от дурного влияния на последнего Симановича, Мануйлова и др. с тем, чтобы направить деятельность Распутина на добрые дела.

Знаю также, что поручик Пхакадзе, будучи женихом, имел исключительное влияние на Распутина, лично предполагаю, что Пхакадзе, как кавказец, не оставит без мести смерть Распутина.

Лично я ни в каких отношениях с Распутиным не находился. Встречая его в квартире Гюллинга, я был лишь немым свидетелем веселых ужинов. Первое время меня даже не приглашали в те дни, когда бывал Распутин, и только лишь по настоятельной моей просьбе, вызываемой весьма понятными интересами к личности Распутина, я трижды был в его компании, причем один раз участником одного из ужинов был американец Ньюман, специально для этой цели приглашенный Гюллингом.

О возможности какой-либо демонстрации в день похорон Распутина не слыхал, а вообще о вышеупомянутой группе офицеров затрудняюсь сказать, так как, видимо, последние дни они меня избегали. Сам лично в подобной демонстрации я участвовать и не думал.

Л. Воронин

Подполковник Прутенский»[393].

Вообще Воронин довольно просто открещивался от многих подозрений. Однако гарантийное письмо Распутину на сумму в 1 миллион рублей в виде посреднической суммы, или комиссионных, в деле продажи «Мурманской концессии» и «Добровольного флота» наводит на размышления. Тем более, как явствует из документа, договор-то был «домашним», то есть не предполагающим обнародования ни при каких обстоятельствах.

«Милостивый государь

Григорий Ефимович

Настоящим обязуюсь уплатить Вам здесь в Петрограде в русской валюте один миллион рублей, если благодаря Вашему содействию будет достигнуто соглашение между нашей фирмой и Добровольным флотом о покупке последними у предложенных нам и Вам известных торговых пароходов общего тоннажа не менее 50 000 тонн»[394].

Сумма в 1 миллион рублей, да еще и комиссионная, в качестве презента от человека, чье состояние исчислялось лишь суммой в 100 000 финских марок, наводила на серьезные размышления. Вся эта затея с кораблями могла быть прикрытием для посреднической акции Распутина.

И, тем не менее, Гюллинг был отпущен.

Но был ли Гюллинг действительно родственником некоронованных властителей Швеции Валленбергов?

Генеалогические данные родства Маркуса, а не его брата Кнута Валленберга указывают на то, что 19 августа 1890 года он женился на Гертруде Амалии Хагдаль, дочери доктора Чарльза Эмиля Хагдаля и его супруги Эмилии Хагдаль, урожденной Гюллинг. Таким образом Гюллинги действительно были родственниками жены Маркуса Валенберга.