Последняя тайна рейха

Того затрясло, голова его застучала по полу, из горла летело что-то несусветное. Потанин оседлал умирающего нацистского шпиона, прижал руки к полу, зажал рот, превозмогая отвращение. Глаза предателя мутнели, движения замедлялись. Вскоре он дернулся и замер.

Олег затаил дыхание, прислушался. В здании было тихо. Звукоизоляция на высоте. Наворотил он, конечно, дел.

Дальше Потанин работал последовательно, по ходу продумывая все мелочи. Он поставил стул напротив стола, усадил на него мертвеца, запрокинул ему голову. Рот покойника был открыт как по заказу. Олег набивал его сардинами, с трудом сдерживая тошноту, проталкивал их ложкой в горло. Потом он пристроил голову Чепурнова на стол и стал сооружать натюрморт вокруг нее. Консервы, ложка, хлеб.

Ополовиненная бутылка коньяка его решительно не устраивала. Он принялся рыться в шкафах, практически не надеясь найти то, что хотел. Однако ему повезло. Потанин извлек из-за кульков с крупами бутылку дрянного шнапса. Чепурнов уже пил из нее. Горлышко было заткнуто скрученной бумагой.

«Ну и куркуль же вы, господин шпион! А вот шнапс — именно то, что мне сейчас надо!»

Он сбегал в туалет, вылил половину содержимого из бутылки, вернулся, поставил ее на стол. Потом Олег кое-что добавил для правдоподобия, поползал с тряпкой по полу, затирая следы преступления, припрятал все, что говорило о присутствии собутыльника, — вторую ложку, стакан. Потанин полюбовался содеянным, проверил, все ли предусмотрел.

Покойник растекся по столу. Изо рта его вываливалась некая липкая субстанция. Еда, остатки выпивки. Подавился, потребляя в одиночку, может, с сердцем плохо стало. Главное, все отрицать, делать недоуменное лицо.

Свет пришлось оставить включенным. Иначе было бы как-то неубедительно.

Он с замиранием сердца выскользнул в коридор. Увы, Олег не волшебник. Он никак не мог запереть дверь изнутри. Ладно, с этим придется мириться. Чепурнов мог забыть.

Он скользил на цыпочках по пустому коридору, стоял в тамбуре, приложив ухо к двери, выбрался наружу, какое-то время сидел в кустах, дожидаясь, пока часовой переместится на южную сторону. Потом Потанин заскользил по изгибам дорожек, мимо неработающего фонтана, где под обломками камней закопал бутылку с отравой.

Глава 9

В восемь утра нарисовался Шиллер, злой как голодная щука. Он топтался по комнате, недобро стрелял глазами.

Олег уже был готов к труду и обороне, давно поднялся, оделся. Сапоги его сияли ваксой. Лицо невинное, как у младенца. На нем только легкая озабоченность. Мол, в чем проблема, господин штурмфюрер?

— Выходили ночью? — процедил Шиллер, прожигая его взглядом.

— Никак нет, господин штурмфюрер. — Потанин сделал удивленное лицо, впрочем, в меру, чтобы не переигрывать. — После ужина я вернулся сюда, покурил в туалете и лег спать. Что-то случилось, господин штурмфюрер?

— Да, можно и так сказать. — Шиллер пристально смотрел ему в глаза, выискивал в них что-то наигранное, неестественное. — Идемте со мной.

Хорошо, что хоть автоматчики не толкали его в спину и не стучали прикладами по черепу! Весь замок по поводу трагического события не сбежался, но в коридоре восточного крыла высилась охрана со штурмовыми винтовками. Дверь в комнату Чепурнова была распахнута.

Внутри находились нахмуренный барон, майор Нитке, еще два автоматчика. Человек с погонами обершарфюрера ползал по полу, что-то вынюхивал. Его сослуживец в звании гауптшарфюрера обыскивал шкафы и буфеты. В помещении стоял довольно ощутимый трупный запах. С момента смерти Чепурнова прошло девять часов. В остальном без изменений. Труп, расплывшийся по столу, еда, бутылка.

Обершарфюрер поднялся с пола, осторожно взял бутылку с выдохшимся шнапсом, понюхал, пожал плечами, поставил обратно. Его коллега приподнял голову покойника, поморщился, когда изо рта у него полезла всякая мерзость, положил на прежнее место.

Взоры Нитке и барона устремились на Потанина.

Тот старательно играл свою роль, изображал удивление, испуг, даже отчасти переживание за потерю соратника по многотрудной борьбе. Он вытянул челюсть, взялся за горло. Да, такое зрелище плохо способствовало пищеварению.

— Господи Иисусе! Что случилось? — пробормотал Олег и добавил еще чуток испуга в глаза.

Дескать, неужто господа немецкие офицеры подумали на меня?

— Нам очень жаль, Алекс, но, похоже, мы потеряли вашего соотечественника, — прохладно заметил барон и стал испепелять Потанина взглядом.

Все ли он учел? Мысли Олега метались, но вел он себя вроде естественно, как и положено, если ты вообще не при делах, попятился, заморгал, стал воровато озираться.

— Для вас это тоже новость, не так ли? — спросил майор Нитке.

— Господи, да что с Глебом? Вы можете объяснить? — Он сорвался на фальцет, закашлялся.

Шиллер поморщился, а вот барон в принципе не выглядел особо удрученным. Он выжал из Чепурнова все, что мог, и вообще сомнительно, что собирался брать его с собой. Наобещать — другое дело. Ему уже не нужна была эта персона, полностью выполнившая свою миссию. Чувством признательности и прочей сентиментальщиной эти люди себя не отягощали.