Последняя вечность войны

Свет фонарика начал заметно потускнеть, и красноармеец выключил его, чтобы не расходовать батарейку понапрасну. В абсолютной темноте он сел на каменную полку в конце склепа и прислонился к стене. Наверное, Симанин чуть-чуть задремал… Прошёл час или, может, три… Внезапно послышался странный шорох и постукивание – словно кто-то осторожно приоткрыв крышку, выбирался из гроба… Встрепенувшись, Симанин тупо уставился в темноту и прислушался. Нет, кажется, показалось… Шорох где-то справа – кто-то пытается открыть свой гроб? Василий повернулся и начал вглядываться в темноту. Нет, вроде ничего… Шли минуты, часы… В какой-то момент Симанину показалось, что он слышит радио – где-то звучала приглушённая музыка, а потом неразборчивый голос диктора. Сначала казалось, что музыка и голос раздаются с какой-то определённой стороны, но очень скоро Василий обнаружил, что звуки не менялись, как бы он ни крутил головой и ни перемещался. Потом музыка потихоньку смолкла, а диктор что-то бубнил всё тише и тише…

Утомлённый событиями дня, Симанин и сам не заметил, как уснул…

Сон, приснившийся ему, поразил Василия своей реалистичностью и яркими красками. Будто идёт он солнечным летним днём по своей родной деревне, а только пуста деревня – дома стоят, а вокруг ни души, и даже ни уток, ни кур, никакой другой живности не видно. И тишина кругом, только шаги самого Василия слышны. И вот прошёл он почти всю деревню, и вдруг слышит какие-то глухие удары – вроде копает кто-то… Свернул Василий за сарай и увидел яму посреди двора, а в яме той мужик какой-то стоит в одних штанах, куском верёвки подвязанных, и с голым торсом. Загорелый такой, седой, с бородкой… Старик, но крепкий такой старик… В руках у него лопата, и копает он ту яму, а землю в сторону отбрасывает… Василий неуверенно подошёл поближе и узнал старика. Вернее узнал он его ещё с самого начала, но только вот теперь уже никаких сомнений не осталось.

– Дед, а дед… – нерешительно сказал Симанин, – Ты чего тут делаешь? Где все? Почему деревня пустая?

Старик с размаху всадил лопату в землю, вытер ладони о штаны и обернулся.

– Колодец копаю, – ответил он.

– Дед, подожди… – Симанин подошёл ещё ближе, – Дед, ты же умер… Ещё в сороковом…

– Ну так что, что умер? – старик прищурившись посмотрел на Василия, – Раз умер, что мне – в могиле лежать? А колодец кто копать будет? Ты, Васёк, не забывай, что без еды человек долго протянуть может, а вот без воды – всего-ничего.

– Так ведь нет воды… – Симанин кивнул на дно ямы, в которой стоял его дед.

– Вода потом придёт, – ответил тот, – Сначала надо колодец вырыть, а там и вода появится…

Старик снова протянул руку к лопате, а потом пристально взглянул на внука.

– Тут это… – сказал он, – Девка одна тебя спрашивала…

– Какая ещё девка? – растерянно спросил Симанин.

– Узнаешь… Ступай к речке, – ответил дед, – Ждёт она тебя там… Только ты это… Поговорить с ней – поговори, а звать куда будет – не ходи.

– Куда ж она меня звать будет?

– Куда бы ни звала – не ходи! – дед отвернулся и взял в руки лопату.

Василий с изумлением смотрел на деда – слишком уж отчётливо он запомнил его тогда, пять лет назад, в обтянутом красной тканью гробу на столе посреди избы…

– Ну, ступай давай, – не глядя на него сказал дед и снова начал копать яму, словно Симанина уже не было.

Василий повернулся и пошёл к реке. Некоторое время он ещё слышал стук дедовой лопаты, а потом свернул к реке, и всё стихло. Девушку у моста Симанин заметил издали – она стояла прислонившись к перилам. Незнакомая, молодая, красивая, со светло-русыми волосами заплетёнными в длинную толстую косу, в белом сарафане с красными узорами.

Спустившись с горки, Василий остановился перед ней.

– Пришёл? – внимательно разглядывая его спросила девушка.

– Как видишь… Дед сказал… – ответил Симанин.

– Ну, пошли, коль пришёл, – сказала девушка и, оттолкнувшись от перил моста, пошла вдоль реки в сторону небольшой берёзовой рощи.

Симанин послушно последовал за ней, тупо разглядывая спину и попу девушки, и ещё её туго заплетённую косу с белыми лентами. Возле рощи девушка остановилась и, отойдя чуть в сторону, слегка наклонилась, словно в почтительном поклоне, и показала на что-то рукой:

– Вот, смотри, Василий…

Василий с удивлением обнаружил среди берёз свежий могильный холм из сырой коричневатой земли, резко контрастировавшей с белыми стволами берёз и с ярко-зелёной травой вокруг.

– Что это? – растерянно спросил он, – Чья это могила?

– Как это чья? – девушка улыбнулась, – Твоя!

– Н-н-нет… – пробормотал Василий и опасливо попятился на пару шагов, – Я же не умер!

– Не умер, говоришь? – с улыбкой спросила девушка подошла к могильному холмику и, подобрав сарафан, вдруг села прямо на глинистую кучу земли.

– Ты ошибаешься, – сказала она склонив сведённые вместе колени чуть в сторону и глядя на Симанина снизу вверх, – Это не смерть. Тебе не стоит этого бояться. Это бессмертие.