Последняя жертва

Отодвинув тарелку с недоеденным десертом в сторону, Ксения посмотрела в окно – солнце уже зашло. Да, от этих индюков просто так не отделаться. Точнее, это Гребнёв на него похож. А секретарь его… Ксюша задумалась. Логичнее всего было сказать, что он похож на глисту, но это выражение слишком распространённое и потому неинтересное. На кого ещё он может быть похож? На удава из мультика «38 попугаев», который она смотрела в детстве? Возможно, что-то есть. Но взглядом и выражением лица, она бы сказала, он больше похож на ленивца Сида из Ледникового периода, хоть тот и не такой худой. Ну ладно, будем пока учитывать лишь его голову. Кстати, и рот у него так же западает.

Ленивец Толик. Вот, он, кстати, запачкал верхнюю губу соусом от своей картошки. Интересно, если он улыбнётся, у него будет такой же весёлый и глуповатый вид?

Она улыбнулась, представив его такое выражение лица с майонезными усами, довершающими образ.

– Ксюшенька, – снова проворковал Гребнёв, вытирая жирные губы салфеткой. – Вы вправе не давать нам ответ прямо сейчас. Просто переварите всё сегодня услышанное, и…

Ксюша глубоко вздохнула, почувствовав, как весёлый настрой, появившийся у неё после мыслей о сходстве Толика с Сидом, улетучивается без следа, уступая место наползающей злости. Они что, опять?? Ну уж нет. Она пришла, чтобы окончательно покончить с ними, а не продолжать тянуть резину. Она устала от всего этого.

– Ксения Геннадьевна, – проговорил он, очевидно, заметив выражение её лица. – Если вы примите отрицательное решение, вы можете просто нам не звонить, мы вас поймём. Толик нахмурился, выкатив глаза ещё больше.

– Евгений Васильевич, – начала она, одернув рукав блузки, и, стараясь унять дрожь в голосе, подобрать правильные слова. – Спасибо, конечно, вам, за ужин и предложения, но я…

– Не спешите сразу отказываться, – быстро произнёс он. Вы ещё не…

– Я не изменяю своему мужу. Причём во всех смыслах этого слова, – холодно отрезала Ксюша неожиданно для самой себя. Наверное, сказалось раздражение, которое усилилось сейчас после того, как он снова начал юлить, ища обходные пути. Но ещё она поняла, что в таком состоянии готова сказать всё, что должна. Вот только без лишних эмоций. Как там Гоша говорит с непонятливыми подчиненными или чересчур заносчивыми авторами? Или с заклятыми партнерами вроде этих? Ксюша вспомнила, как ей самой пару раз пришлось наблюдать за такими моментами. Он говорил, с одной стороны, спокойно, но с другой – твёрдо и чётко, давая понять, что имеет в виду и чего требует от собеседника, и при этом так, что до того доходило – делать иначе лучше не стоит.

Сейчас примерно так надо попытаться и ей, иначе «ЛК» никогда от неё не отстанут. Гребнёв заморгал, но тут же взял себя в руки.

– Ксюшенька, я понимаю. Просто предлагаю вам наилучший вариант в сложившейся ситуации. Георгий Андреевич, безусловно, многое для вас сделал – как для писателя. Но дело в том, что он сейчас… Как бы вам это сказать…

– Евгений Васильевич, – Ксюша тоже подалась вперёд, стараясь решительно глядеть ему прямо в глаза. – Вы и ваше начальство просто ничего не знаете. Я понимаю. Должно быть, вы все, подумав, что мы переехали сюда, решили, что он… Как бы вам это сказать, – отзеркалила она его предложение и продолжила тем, чем он так и не успел его закончить: – На грани разорения. Но, Евгений Васильевич, – она подалась ещё ближе и прошептала тихо, но отчётливо и внятно: – Это не так! Она покачала головой, не отрывая от него взгляда.

– Нет, он не задурил мне голову, убеждая в том, что всё якобы хорошо, – сказала Ксюша, заметив, как Гребнёв уже открыл рот. Она слегка отстранилась. – Я знаю про все его планы, и поверьте – в них нет места никакому кризису. Так можете и передать своему начальству. А ещё мой вам совет – хотя, может, я и не вправе давать вам их, ведь я всего лишь простой писатель, а вы – важные деловые сотрудники. Но всё-таки: научитесь ценить людей. Не все они настолько плохие, как вам кажется. И не все корыстные, даже если писатели. Она иронично ухмыльнулась.

Толик ещё больше выпучил глаза и чуть не уронил портфель своего начальника, но Ксюша почти не обратила на это внимания.

– Вы, Евгений Васильевич, вы и ваше большое начальство, решили, что я тут же, с лёгкостью побегу к вам за большими деньгами, особенно если начну понимать, что от моего издателя, по совместительству моего мужа, мне больше ничего не светит. Но, Евгений Васильевич, вы ошиблись. Вы все. Я никогда бы не ушла от него! Даже если бы всё надуманное вами являлось правдой.

Ксюша встала со стула и теперь глядела на него сверху вниз.

– И ещё есть маленькое, но важное замечание: до того, как мы перешли с ним с рабочих отношений на более близкие, он никогда не позволял по отношению ко мне никаких фамильярностей. А вы даже не могли определиться, как меня называть! – с запалом и нажимом на каждое слово в последнем предложении произнесла Ксюша.

Она схватила свою куртку и надела сумку на плечо.