Последняя жертва

Он оставался в тени, куда не добирался свет, и старался стоять как можно прямее; ему требовалось прилагать все силы, чтобы не сдвинуться с места. Приподнятое настроение противоречило необходимости сохранять неподвижность. Мысли его разлетались во все стороны, словно фейерверк, выпущенный подростками. Это был результат недавно принятой дозы кокаина и проглоченных анальгетиков, которые сейчас растворялись в его желудке. Вторые заглушали болезненную пульсацию во вправленном плече, а первый стимулировал мозг, чтобы убрать потребность в отдыхе.

Он изо всех сил старался дышать тихо, чтобы не выдать свое местонахождение. Следя за ее движениями, в очередной раз осознал, сколько времени в своей жизни посвятил слежке за людьми. С самого раннего возраста для него было важно отслеживать и интерпретировать каждое движение матери, чтобы знать, когда избегать ее и когда его ждет очередное избиение. Потом, до университета и во время обучения, он изменил самого себя, изучая, что носят другие парни, как они себя ведут, какие темы обсуждают со своими друзьями.

Он также внимательно следил за мужчинами, которые платили за его общество. Они бывали самого разного телосложения, роста и возраста. Некоторые носили обручальные кольца и таскали па плечах груз вины; другие словно наслаждались тем, что у них есть секреты от самых родных и близких. Некоторые тешили свои черные души тем, что причиняли ему физическую боль, но он всегда был выше этого. Никто из них не мог сделать ему больнее, чем делала родная мать.

В последнее время он изучал людей из своего списка, узнавал их привычки и повседневное расписание. Например, парамедик мог отгрызть свой ноготь, а потом часами катать его во рту. Пожарный любил глазеть на девочек в школьной форме. Более тощий из двоих румын часто выдергивал темные волосы, растущие у него из ушей, в то время как его кузен в мужском туалете мочился только в кабинках, причем намеренно прямо на стульчак. Зои, когда смотрела телевизор, теребила ярлычок, вшитый изнутри в шов одежды. У каждого были свои странности и навязчивые действия, и он изучил их все.

Она снова сместилась, и он учуял слабый запах спирта, однако не смог определить, исходит ли этот запах от нее или от антибактериального моющего средства в больнице. Или это был бензин? Поливая горючей жидкостью квартиру Зои нынче утром, он плеснул немного на свои джинсы, поэтому просто бросил всю свою одежду у нее в спальне и переоделся в новый комплект, который держал в единственном ящике комода, выделенном ему. Потом щелкнул кресалом бензиновой зажигалки, уронил ее на пол и закрыл за собой входную дверь — в тот самый момент, когда горючее вспыхнуло.

Кровь. Он неожиданно ощутил вкус крови и медленно, бесшумно поднял руку к лицу, ощутив теплые капли, стекающие из ноздрей. Вытер их, размазав по верхней губе, и в этот момент она снова прошла мимо него. Он увидел, как она что-то уронила, и когда присела на корточки, чтобы поднять это, он понял, что сейчас его заметят.

Пора было показаться, и он сместился так, чтобы его тень угрожающе упала на нее.

Глава 37

У Бекки не было времени на то, чтобы достать из сумочки устройство персональной сигнализации. Поэтому она инстинктивно сжала кулак, чтобы ударить нападающего в пах — так сильно, как только сможет, — а потом бежать.

Однако когда их глаза встретились, она замерла, оглядывая исхудавшее тело и ввалившиеся щеки. За пять лет, прошедшие с тех пор, как они в последний раз встречались лицом к лицу, он заметно постарел. Линия роста волос отступила к макушке, а глаза, некогда такие искрящиеся, стали тусклыми. Перед ней был измученный человек.

— Папа! — воскликнула Бекка, выпрямляясь. Сердце ее колотилось, когда она пыталась вернуть себе самообладание. — Ты напугал меня как черт знает кто! Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно было поговорить с тобой.

— Господи, а ты не мог просто позвонить, вместо того чтобы вот так ко мне подкрадываться?

— Ты сменила номер и не ответила ни на одно из писем твоей тети.

— Я думала, ты живешь в Сандерленде.

— Я и жил там. И сейчас живу. Приехал на поезде, чтобы повидать тебя.

— Значит, ты не вернул водительские права?

— Нет, — неохотно ответил отец. — Может, пойдем куда-нибудь, выпьем кофе и поговорим?

— Я на работе.

— Знаю.

— Откуда ты знаешь?

— Следил за тобой.

— И как долго?

— Неделю или около того.

Бекка закатила глаза.

— А я-то думала, что у меня паранойя…

— Извини. Прошу только уделить мне минут пятнадцать, не больше. А потом оставлю тебя в покое, если ты этого хочешь.

Бекка обдумала его предложение, потом кивнула в знак вынужденного согласия.

— Вон там дальше по улице есть «Старбакс», — сказала она, указывая туда.

Жаркое солнце было не в силах растопить то холодное неприятие, которое Бекка испытывала к нему. Они дошли до кафе в неловком молчании, заказали чай и сели за угловой столик, подальше от других посетителей. Первые несколько минут отец рассуждал о своем путешествии, об отеле, где остановился, и о своей новой жизни в Сандерленде. Бекка упорно не смотрела на него.

— Как мама? — спросил он.

— В порядке.