Но я не мог перестать думать, даже когда мы вышли. Если что-то так важно для тебя, надо за это бороться, бороться и бороться. Изо всех сил. Как только можно.
Аластор знал, что правда в том, что человеческое несчастье бездонно и питается несчастьем, таким образом, оно не умирает никогда. Как только смертный решит, что источник отчаяния иссяк, тут же, как сорняк, появляется другой. Иногда это маленький колючий кустик. Порой – неумолимо растущая смертельная опухоль. Аластору всегда было, чем заняться, потому что человеческому страданию не было предела.
Кстати, за прошедшие столетия он узнал еще кое-что. Как только человек заключает сделку и получает желаемое, у него непременно появляются иные мечты, новые страстные желания. После первого успеха человеку гораздо легче согласиться на следующий контракт.
Именно это, полагал Аластор, и было причиной его возвращений в эти безнадежные места. Раз в несколько месяцев он приходил посмотреть на Онора и Сайленс[8] Реддинг, на их новорожденного детеныша через треснувшее окно их разрастающегося дома. Он находил удовольствие в том, чтобы наблюдать, как работает его магия, несмотря на то, что она приносила пользу людям.
Онор даже повесил зеркало в лесу, чтобы Аластор не попадался на глаза соседям. Когда сам Онор его замечал, то приносил демону воды и провизии, садился рядом с ним и разговаривал. Утомительные дела – одна семья уехала; нужно дать колонии новое название; как лучше организовать торговлю…
Иногда Онор просил совета, и Аластор с удивлением поймал себя на том, что дает их бесплатно. Видимо, ему нравилась простота этого человека. Аластор настолько глубоко погрузился в интриги демонов, что был рад компании существа, которое не планировало его убить. И всегда Онор первым делом спрашивал о здоровье и семейных делах Аластора. Этой привычки демон никогда не понимал. Демоны куда крепче людей и обычно вызывают болезни, а не страдают от них. А их семьи вечно соперничают и презирают друг друга. И что действительно странно, Аластор часто отвечал на эти вопросы, да еще и честно.
У Аластора тоже был свой постоянный вопрос, он всегда задавал его в конце: «Чего больше всего на свете желает твое сердце?» И каждый раз Онор отвечал одно и то же: «Сердце мое полно, и желать мне больше нечего».
О, как будто бы так могло быть хоть с одним человеком! Аластор знал, что надо лишь немного подождать, и человек снова попросит его об услуге.
Так и случилось. Примерно через год после их первой встречи. Аластор смотрел, как Онор сел за стол и, едва не скрипя бедными человечьими мозгами, долго писал при свете свечи какое-то письмо. Было уже поздно, почти наступил колдовской час. Его жена и ребенок – по авторитетному мнению Аластора, страшно похожие на кротов – давно забылись сном без сновидений в новой отдельной комнате, которую построил для них Онор. Как будто чувствуя темное присутствие демона, человек настороженно посмотрел в окно. Он выглядел изможденным и худым, но его лицо расплылось в улыбке. Он встал и подошел, чтобы открыть окно.
– Друг мой! Прошло уже несколько месяцев! Я боялся, вдруг с тобой что-то случилось, – сказал он и подвинулся, чтобы Аластор мог спрыгнуть на пол.
– Сколько раз говорить? Я тебе не друг, – проворчал демон.
Онор рассмеялся:
– Ты пришел ко мне во время величайшей нужды. Ты самый настоящий друг!
– Не так уж и много способов одолеть таких, как я, кроме огня и яда, – ответил Аластор.
– Должно быть, ты устал. Проходи к огню, согрейся.
Вопреки инстинктам, каждый из которых кричал, что надо срочно возвращаться домой, Аластор принял приглашение. Он стряхнул последние снежинки на ужасающий ковер и устроился сушить шерстку в теплом сиянии камина.
– А у меня все те же проблемы, – начал демон. – Братья истязают меня, пытаясь занять мое место наследника, а папенька принижает мои заслуги.
Онор сел на пол рядом с ним.
– Твое томление сердца действительно тягостно. Ведь оно вызвано тем, что меняться следует другим, но ты не можешь измениться за них.
Морщины на лице молодого человека стали глубже, словно он запутался в паутине тяжких дум.
– А что мучает тебя? – поинтересовался душегуб. Его великолепная лисья шерсть уже высохла, однако ему не хотелось расставаться с теплом очага.
– Ах… Да это всего лишь… – и Онор замолчал. – Не волнуйся за меня, Аластор. Все проходит, не вечны и эти заботы. Расскажи лучше о своих путешествиях. Прошло столько времени с тех пор, как до нас доходила хоть какая-нибудь почта. Мне ужасно не хватает хорошо сложенной истории.
Подозрение Аластора укрепилось.
– Не получаешь почту? Не говори, что это результат вмешательства другой семьи.