Последние дни Амвелеха (СИ)

Айзек отрешенно кивнул. Задумавшись о чем-то, он продолжал играть с волосами Ревекки, рисуя между ними узоры на засыпанной песком аргоно-металлической столешнице.

— Иногда я думаю о завете, полученном отцом, — сказал он наконец. Прочерченная пальцем дорожка пропетляла между волос и локтей Ревекки и соединилась с началом. — О том, что он хотел принести меня в жертву.

— Айзек… — Ревекка обеспокоенно подняла голову, черные кудряшки взлетели, поднимая в воздух прозрачную пыль.

— Нет, это не тяготит меня больше. Просто мне пришла в голову странная мысль. Отец посчитал меня Тэкносом и поэтому был готов убить, почему? Что если жертва необходима?

Ревекка растеряно покачала головой. Потом её губы сердито сжались.

— Не нужно, Айзек, прошу тебя. Не думай об этом.

Айзек поднял на нее взгляд, протянул руку к заострившейся скуле и погладил, заставляя ее расслабиться.

— Не бойся, Ривка.

Смахнув ладонью песок со стола, он поднялся и подошел к окну. Ревекка смотрела в его спину с сомнением.

— Я действительно чувствую себя освобожденным, Ревекка. Я не принадлежу никому и ничему, кроме себя самого, — он помолчал, прокатил между пальцев крупицы песка и усмехнулся. — К тому же обман — это так по-человечески.

Белшар-Уцур не производил впечатления мёртвого города. Он был мрачен и грязен, но иллюзорная бодрость мигающих вывесок, груды мусора на улицах, и вывешенные между сцеплений цветные тряпки, болтающиеся порой прямо на проводах, создавали ощущение вчерашнего праздника. Углубившись в город на гиппосе, Айзек и Ревекка, сопровождаемые Элизаром, встречали людей — апатичных и ленивых, но отнюдь не испуганных. Казалось, им просто нет дела ни до чего, кроме них самих.

Остановив гиппос на пустынной дороге под свисающей связкой тросов, Айзек подошел к привалившемуся к стене мужчине. Глаза над респираторной маской были тусклыми и невыразительными — мыслями он был далеко. Айзеку стоило немалого труда обратить на себя его внимание. Но даже тогда илот не проявил никакого любопытства к чужакам, не попытался сбежать или, наоборот, напасть на них, хотя именно этого Айзек ждал от него в первую очередь. Возможно, белшарец опасался дулоса, но Айзек в этом сомневался — скорее, они просто не вызывали у него никаких чувств.

— Ты слышишь меня? — Айзек перевел взгляд с илота на подкатившего Элизара. — Мы не представляем для тебя угрозы. Меня интересует только одно: как вы выжили? Ты понимаешь, что я говорю?

— Мордой не вышел. Считай повезло, — просипел человек, наконец сфокусировав взгляд на Айзеке.

— К верховному жрецу Амвелеха следует обращаться «Святейший», — встрял Элизар, взявший на себя функцию церемониймейстера.

— Оставь, Элизар…

— Святейший, — с тупой покорностью повторил белшарец. Он не спеша расстегнул ремешки на затылке и снял маску. Нос у него отсутствовал, открывая две обезображенные пазухи, сквозь тонкую кожу просвечивала кость. Остатки хрящей затрепетали, когда он втянул в себя затхлую духоту Белшар-Уцура. — Жара… С такой рожей мне привольнее в грязном Уцуре, чем в раю, Святейший. Особенно теперь. — Он облизал обветренные губы. — Ад — это перенаселение… Но теперь нам хватит.

— Чего? — спросил Айзек, но мужчина только осклабился щербатым ртом и надел маску. — Аргона-хюлэ?

Впервые за весь разговор в глазах илота появился блеск, хорошо знакомый Айзеку. Ответа ему больше не требовалось. Айзек хотел уйти, но илот вдруг вскочил и схватил его за рукав комбинезона.

— Я помню тебя, — заговорил безносый. Его глаза удивленно расширились. — Я видел тебя. Там. Видел.

Он попытался схватить Айзека обеими руками, но Элизар окутал его щупальцами и отбросил обратно к стене.

— Отойдите на безопасное расстояние, господин, иначе мне придется применить силу.

Илот, словно не слышал, он снова попытался подняться.

— Ты…

— Не надо никакой силы, Элизар, — Айзек стоял вполоборота, глядя на вяло дергающегося в путах дулоса, илота. — Ну так что же я?

Услышав вопрос, мужчина обмяк. Его глаза снова помутнели, губы растянулись в улыбке.

— Я видел тебя в реке.

— Тебя подсоединили к Сети? У тебя есть доступ? — спросил Айзек.

— Нет, я не дошел. Сеть — это слишком дорого. Только для ублюдков Ликократа… Он обещал всем, но это был обман. Я видел тебя в трансляции. Значит, это правда… Это, правда, был рай? Ты был там, скажи мне.

Айзек поднял голову вслед за судорожным движением подбородка илота и увидел проекторы. Он понял, чего ему не хватало в реальном Белшар-Уцуре — голограммы, повторяющей один и тот же заученный текст.

— «Каждый свободен, каждый счастлив, каждый берет свое», — произнес он, на миг ощутив себя другим человеком — человеком из толпы, алчущим бессмертия. Айзек понял, что чувствовал стоящий перед ним белшарец — шок ребенка, которого внезапно отняли от груди. Одной ногой он был уже в раю, и теперь чувствовал себя обманутым.