Последние дни Амвелеха (СИ)

— Сторонники «Симулякра» взломали систему безопасности Совета. Нападение было неожиданным и застигло гоплитов врасплох. Имела место измена в верхних офицерских чинах. Проблему удалось устранить, но слишком поздно. Архонты были заражены.

Айзек спрятал лицо в ладонях. Люди гибнут, пока он и первый архонт Амвелеха погребены здесь заживо под песком. И он, отчасти, является тому причиной. Навязчивая мысль: «Я не предупредил отца», — не давала покоя.

— Когда план террористов провалился, и Внутренняя Сеть была заблокирована, столкновения начались в Реальном Городе. К сторонникам проекта «Симулякр» присоединились практически все вирты. Действия по блокировке Сети, предпринятые вирт-гоплитами, были расценены как угроза Сети как таковой. В их среде распространилась дезинформация, что Совет планирует уничтожить Сеть через Колыбель. В данный момент главнокомандующий Террах объявил военное положение. Такова последняя полученная информация.

— Безумие. Он говорил о вечной жизни, а сам только и делает, что убивает. В чем смысл, Элизар? Стоит ли Сеть таких жертв?

Айзек смотрел на любознательный огонек Элизара, понимая, что тот не способен дать ответ на этот вопрос. Больше всего Айзека пугала собственная нерешительность. Что если бы Исмэл ему сказал, что архонты решили уничтожить Сеть? Разве он не взбунтовался бы против этого? Всё, о чем он мог думать в иные минуты, была сетка нейродатчиков, которая дожидалась его дома. Ничего особенного — только связь и доступ, развлечение и удобство, идеальное безопасное и контролируемое тобой пространство, ощущение свободы и покой. Он часто использовал Сеть для молитвы: тем самым уверяя себя и отца в ее безвредности и полезности. Сейчас, в отрыве от точки доступа, Айзек понимал её реальную мощь. Понимал, чтó толкало пугливых виртов выходить в опасную неконтролируемую физическую реальность — еще больший страх, страх потерять всё то, чем они жили и во что верили.

Отец был неразговорчив и угрюм. Хотя они ужинали вместе, Айзек чувствовал себя в рубке отца еще более одиноким, чем в своем отсеке.

— Элизар сообщил, что завтра буря стихнет.

Архонт кивнул, ничего не ответив. Айзек в отчаянии сжал вилку.

— Отец.

Абрахам поднял на него глаза. Он отложил приборы и встал из-за стола, опираясь на трость. Здесь, посреди негостеприимной и опасной пустыни, ему не хотелось полагаться даже на такие устаревшие и близкие ему механизмы, как старое автоматическое кресло, служившее ему столько лет. Триера, предназначенная для внешних рейдов к станциям добычи аргона-хюлэ, не была оборудована для удобства старика, будь он даже трижды верховным жрецом и архонтом.

— Мы должны вернуться, отец.

— Мы не можем ослушаться воли Господина, Айзек. Завет — прежде всего.

Абрахам подошел к одному из иллюминаторов.

— Но там гибнут люди!

Архонт словно не слышал слов сына, неподвижно застыв у смотрового окна. Пляска песка за стеклом напоминала мазки древнего художника, в безумной спешке смешивавшего краски в поисках нужного тона, но не знавшего других цветов кроме охры. Эти колебания наполняли сердце старика тоской. Что он мог ответить сыну? Пытка, которая продолжалась с тех пор, как он получил этот завет, не прекращалась ни на секунду. Каждый раз, когда он смотрел на Айзека, ему хотелось повернуть триеру обратно, но он не мог. Потому что его цель была превыше отцовских чувств, превыше долга первого архонта.

— Ты сможешь их спасти! Ты обладаешь всей полнотой власти, ты — верховный жрец, Святейший, Метатрон, Глас Господина и первый архонт Совета. К тебе они прислушаются. Ты единственный, кого опасался Исмэл! Как так вышло…

Айзек испугался произнесенного имени и замолк, но отец не шелохнулся. Только плечи и спина его вдруг показались Айзеку внимательно слушающими. Проглотив ком в горле, Айзек отвел взгляд от сгорбленной фигуры отца. Он сам не понимал, отчего заговорил об этом сейчас. Не потому ли, что знал, что отец не отступит от намеченного пути, и хотел оправдаться в собственных глазах?

— Я встречался с ним в Сети несколько дней назад, прежде чем мы покинули Амвелех. Он хотел, чтобы я принял его сторону. Знаю, я должен был тебе об этом сказать, но я не думал, что он готовит такое!

Голос предательски повысился, словно это он, Айзек, выступал здесь обиженной стороной. Юноша замолк, усилием воли подавляя поток оправданий.