Последние дни Амвелеха (СИ)

Айзек поднял голову и увидел женщину. Длинные черные волосы падали на обнаженную грудь. Она сидела, подобрав под себя механические задние лапы, упираясь о пол механическими руками. Грудь ее вздымалась и опадала, хвост нервно бил пол. Она казалась живой, но была машиной. В её взгляде была печаль и одиночество. Айзек почувствовал к ней жалость.

— Почему я одинока?

— Ты дулос, — сказал Айзек.

— Кто я? — отозвалась она вопросом, словно не слышала, что он сказал.

— Ты — «призрак в машине». Брак, неизвестный вирус, который поразил целую партию дулосов. Их сняли с производства и утилизировали, но, вероятно, не всех.

Существо снова никак не отреагировало. Айзек не знал, слышит ли она его, но женщина повернула к нему лицо и посмотрела на него.

— Почему мне больно? — снова спросила она. Её лицо было красивым: чуть длинноватый нос с горбинкой, полные губы и большие, почти черные глаза.

— Потому что ты… как человек? — Айзек сделал шаг. Существо поднялось на лапы, и он замер. Хвост ударил об пол. Под руками-лапами чудовища что-то хрустнуло, и Айзек увидел старые выбеленные кости и череп с полу-истлевшими длинными волосами.

— Тебе причинили боль, — сказал он, глядя на кости. — Эта женщина умерла и оставила тебя в одиночестве.

Чудовище смотрело на Айзека.

— Человек.

Она убила Элизара и Аарона, тех илотов, с которыми тот пришел сюда за аргоном-хюлэ, но она страдала, и Айзеку было жаль её. Никто не мог разделить боль этого существа. Её чувства были непроницаемы даже для неё самой. Пробужденная в машине душа не знала, что такое одиночество, чувствовала, но не понимала.

— «Человек» — это ответ на все твои вопросы, ведь так? Камень, который не может поднять даже всемогущий бог. Тот, кто способен создавать богов и пожирать их, любить слепо и жестоко, убивать во имя добра. Всё это человек. Ты ненавидишь нас?

Айзек посмотрел на выбеленные кости, свалявшиеся волосы. Он чувствовал себя странно. Он должен был испытывать страх, но его не было.

— Эта женщина пробудила в тебе душу? Ты полюбила её, приняла её в себя, но она умерла? Оставив дыру, поглощающую все значения и смыслы.

— Она была сильна, чтобы противостоять судьбе, но слаба перед теми, кого любила, — чудовище улеглось на пол. Оно казалось умиротворенным. — Её бросили и предали, но сила её любви не становилась меньше. Она была глупа и истощена, но умнее и прекраснее её не было никого. Её звали Хэйгар.

Айзек смотрел на кости, под лапой чудовища. Он знал это имя.

— Так звали мать Исмэла, — он поднял голову и жалко улыбнулся. — Теперь я вспомнил. Её изгнали в пустыню… Поэтому ты хотела видеть его лицо? Таким, каким он был?

— Она пришла умирать и не захотела напиться из Колодца. Она не возжелала моей плоти.

Чудовище перекатывало между лап пустой череп, как игрушку.

— Аарон, Элизар… Почему ты убила их? Ты же не злая.

Существо поднялось на лапы, сделало несколько мягких шагов по направлению к Айзеку и повернуло к нему своё красивое лицо. Юноша испугался. Вблизи лицо чудовища выглядело совсем иначе. Больше не было тех понятных человеческих черт, которые вызывали у Айзека жалость и сочувствие, теперь на него смотрело нечто, беспредельно далекое и чуждое всему, что он знал. Оно не было злым, но доброта так же не была ему присуща.

— Тот, кого ты зовёшь Аароном, — дитя Колодца. Один из нас. Когда Колодцы высохнут, вы пожрёте сердце Земли и перестанете быть людьми.

Сказав это, она исчезла. Пустующий и тихий прежде зал заполнился предметами и звуками. Перед Айзеком, на расстоянии вытянутой руки, снова была буровая установка, она надсадно дышала, прогоняя по пульсирующим венам аргон-хюлэ. Айзек отшатнулся, сделал шаг назад и, запнувшись, упал. Вокруг работали механизмы, сновали промышленные дулосы, а под его ногами раскинулось мертвое тело, в такой же одежде, как у Аарона.

— Аарон!

— Что? — рядом раздался шуршащий, искаженный респиратором, голос илота.

Айзек уставился на него и Элизара, который обеспокоенно мигал фиолетовым.

— Ты в порядке? — спросил Аарон, протягивая ему руку, чтобы помочь подняться на ноги, затем присел на корточки перед телом, о которое запнулся Айзек, и пощупал пульс. — Это один из тех, кто был со мной. Он мертв.

Илот повернул голову к Айзеку, который смотрел перед собой тяжелым и потерянным взглядом.

— Ты что-то видел? Всё это время, пока смотрел на башню, ты что-то видел?

— Ради Господина, Аарон… — обрел дар речи Айзек. К горлу подкатывала тошнота, но это была не просто физиологическая реакция. Это была истерика. — Все твои товарищи мертвы. Нам здесь не место. Мне здесь не место! Мы должны уйти!

Аарон внимательно посмотрел на него, кивнул и поднялся на ноги.

— Понял.

В грузовой отсек возвращались в полном молчании. Сняв с себя фюлакс, Айзек рухнул там же на пол, забившись между двумя покрытыми чехлами гиппосами и обхватил колени руками. По лицу почему-то бежали слезы. Стянув респиратор, илот присел перед ним на корточки. Протянув руку, он сжал его подрагивающее плечо.

— Что с тобой, парень?

— Кто ты, Аарон? — вместо ответа спросил Айзек, поднимая на него полные смятения глаза. — Я не понимаю!