Последние дни Амвелеха (СИ)

— Приходилось, — коротко ответил Аарон, с сомнением поглядел на фюлакс, затем на юное улыбающееся лицо, утопающее в громоздком шлеме. — Я уже видел подобные костюмы. Они на основе аргона-хюлэ?

— Да, как и всё, что создано для взаимодействия с мозгом человека, — диссонанс между серьезностью ситуации и эйфорией постепенно смягчался. Айзек помотал головой, чтобы сконцентрироваться и пояснил: — Синхронизация происходит посредством нейродатчиков из аргона-хюлэ, иногда это вызывает приток эндорфинов и, как следствие — эйфорию. Это быстро проходит…

Не ответив и даже не дослушав до конца, Аарон отвернулся к раскрытой двери и с тревогой вгляделся в пустующий ангар станции. Айзек почувствовал себя уязвленным.

— Элизар, не подключайся к Сети станции, — обратился он к дулосу, чтобы скрыть раздражение.

— Да, господин.

— Я пойду первым, — заговорил Аарон. — Потом дулос, а за ним — ты. Уверен, что не нужно поставить в известность твоего отца?

Айзек решительно мотнул головой.

— Ладно. Не отходи от меня ни на шаг. Ты тоже, Элизар. Сообщай, если заметишь малейшие изменения.

Дулос повернул лицевую панель в Айзеку и мигнул.

— Слушайся его, Элизар, — нехотя подтвердил юноша.

— Будет исполнено, господин.

Ангар, в котором остановилась триера, был почти пуст и оттого казался огромным. Только клешни автоматических кранов безжизненно свисали сверху. Ветер, проникающий сквозь раскрытые ворота ангара, раскачивал их тяжелые цепи и всё заносил песком.

— Слишком пусто. Мне казалось, тут должны быть рабочие триеры, эквусы, — сказал Айзек вполголоса. Тишина ангара заставляла его нервничать. — Другие промышленные дулосы…

— Должны. Это первая странность. Вторая — за нами наблюдают, — голос илота сквозь респиратор получался шуршащим и приглушенным.

Айзек поёжился. Он тоже чувствовал на себе взгляд, но решил, что чересчур мнителен из-за мёртвой тишины и подавляюще огромного, пустого пространства. Крюки кранов медленно покачивались над головой. Шаги эхом разносились по станции. Айзеку вдруг почудилось, что механизмы просто затаились и ждут отмашки, чтобы схватить чужаков. Одного удара огромным металлическим крюком хватило бы, чтобы размозжить Элизара и любого из них. Но подобная идея была абсурдной. Если система станции поражена вирусом, значит машины просто сломались. Машины не решают, что им делать, они просто подчиняются заложенной в них программе. Они не люди, чтобы таиться, хитрить и убивать. Тем более — промышленные дулосы, программа которых ригидна и предельно проста. И всё же Айзеку было не по себе. На триере Аарон говорил не о вирусе и не поломке, он говорил о чудовищах.

— Может быть, нам стоит взять гиппосы? — спросил Айзек. — Они у нас есть, в триере. Станция большая, пешком мы будем тут ходить до самого вечера.

Не оборачиваясь, Аарон махнул рукой вперёд.

Фюлакс защищал от жары и возможных ядовитых испарений, но Айзеку казалось, что он чувствует духоту и сладковатый запах аргона-хюлэ. Под фюлаксом выступил пот. Он щипал кожу на спине, стекал по бокам из подмышек. Комбинезон и волосы были влажными и липкими, напоминая утренний кошмар.

Они прошли в следующую секцию станции. Здесь было так же пусто, если не считать буровую вышку в центре. Она походила на башню с наружной винтовой лестницей и уходила далеко вверх, под самый пик пирамидальной станции. Когда они подошли ближе, Айзек понял, что перила и балясины лестницы — на самом деле многочисленные трубы, извивающиеся по стенам насосной установки. Каждые несколько секунд башня оживала, откуда-то сверху с протяжным стоном выходил воздух, и по трубам начинал идти аргон-хюлэ. Стены башни ритмично расширялись, пропуская через себя черную жидкость, и снова сужались, вбирая из недр планеты новую порцию крови. Завороженный, Айзек остановился и поглядел вверх. «Ум, Сер­дце, Утроба…» — подумал он.

Что-то неуловимо изменилось.