Последние дни инков

Точно так же, как Писарро слабо осознавал размеры Инкской империи и имел очень приблизительное представление о ее культуре и о способах ее функционирования, так и Атауальпа равным образом не мог осознать существования в испанской культуре идей, совершенно разнокачественных по отношению к инкским традициям. Инкский император не понимал того, что испанцы проявили интерес к столовому сервизу не потому, что были заворожены его ослепительным блеском, но потому, что он был сделан из тех материалов, которые составляют основу монетной системы Старого Света. Основополагающий принцип монетной системы заключался в том, чтобы монеты чеканились из редких материалов, и чтобы было установлено всеобщее согласие в отношении обменной единицы. В зарождающихся нациях Европы XVI в. золото, серебро, медь и никель были стандартными материалами монетарной системы. Любой испанец, которому повезло получить фунт золота — посредством причитающейся ему оплаты либо посредством грабежей и завоеваний, — мог продать его торговцу или банкиру и получить взамен приблизительно 120 золотых дукатов.

Чтобы дать представление об этой сумме, укажем, что в 1530-е гг. средняя зарплата испанского моряка, который рисковал на море своей жизнью, составляла 50–60 дукатов в год — эквивалент половины фунта золота. Располагая 4 фунтами золота, человек мог купить в Испании целую каравеллу, 10 фунтов золота могли быть превращены в 1200 дукатов — эквивалент изнурительного труда моряка на протяжении 20 лет. Так что совсем неудивительно, что глаза испанцев так расширились, когда Сото и его отряд вернулись со своей добычей — золотыми и серебряными кубками, блюдами и статуями. Если у Атауальпы все это имелось во временно разбитом лагере, то какими же тогда богатствами располагала остальная часть империи?

Инки также имели представление о монетарной системе, хотя их империя преимущественно основывалась на товарообмене, который имел определенную степень стандартизации. Одна этническая группа, завоеванная инками, — чинча, которая обитала к югу от современной Лимы, активно занималась торговлей, используя для этого плоты. Чинчи доходили на них до самого Эквадора. По-видимому, именно торговое судно чинчей было захвачено экспедицией Писарро во время его второй экспедиции. Активно заключая деловые сделки, торговцы-чинчи использовали в качестве денег медь, котирую они обычно меняли на различные товары. Стандартной единицей обмена служила медная монета, отлитая в форме обуха топора.

Но Инкская империя никогда не вводила у себя денежную систему. Золото, имевшее цвет солнца, считалось у инков сакральным материалом, поскольку солнце было главным богом в их религиозном пантеоне. Золото, однако, никогда не использовалось в качестве обменной единицы. Соответствующим образом серебро считалось слезами богини-луны, или мамы-кильи, и задействовалось в храмах, посвящаемых этой богине. Поскольку Атауальпа и его предки происходили от бога-Солнца, Инти, то образ золота соответственно увязывался с воплощением бога на земле, фигурой инкского императора. Золото и серебро, добывавшиеся в разных регионах империи, направлялись в Куско и в другие крупные города империи, и оттуда они уже редко переправлялись в какие-то иные места. Местные ремесленники и ювелиры придавали металлам символическую форму, — все это призвано было подчеркивать соотнесенность данных материалов с солнцем, луной и императором. Соответственно император использовал для еды чаши и блюда, сделанные не из глины, а из чистейшего серебра и золота.

Между тем инкская экономическая система была далека от капиталистической, где отдельные индивидуумы присваивают себе землю, труд, различные ресурсы и стремятся обеспечить себе прибыль. Инкская элита опиралась на распределительную экономику. В значительной степени производство сельхозпродукции контролировалось государством, которое распределяло полученное богатство сообразно собственным нуждам и нуждам населения. К примеру, почти вся земля принадлежала государству, которое отводило ее себе, церкви и передавало часть в общинное пользование. Инкская элита требовала от крестьянских общин засева государственных и церковных земель — произведенный продукт шел на обеспечение потребностей разросшейся правительственной и церковной бюрократии, а также на удовлетворение еще множества других нужд. Негласный социальный договор, заключенный крестьянством с правительством, подразумевал право крестьян обрабатывать свои общинные земли, при этом государство продолжало числить их своей собственностью.