Последние дни Константинополя. Ромеи и турки

И вдруг Яннисом овладело такое же чувство, как минувшим днём: когда ты совершенно уверен в своей правоте, но понимаешь, что для других твои доводы весят мало. На сей раз это касалось не записки на стреле. Это касалось подземного хода, показанного Павлом Миноттосом. Яннис был совершенно уверен, что тайный ход сейчас открыт. "Ночная тень", которую он пытался выследить, открыла этот ход, причём обе двери, а затем подала знак турецким воинам, сидевшим в засаде неподалёку. Поставила факел, чтобы они знали, что ход открыт, и легко его нашли! Для чего ещё мог понадобиться этот огонь? Для чего? Что ещё он мог означать, если не это?

Если бы сами венецианцы вышли за стену по подземному ходу, им бы не понадобилось ставить факел, чтобы найти дорогу обратно. Они ведь прекрасно знали, что ход находится в самом углу стены. Если знать, то можно найти даже на ощупь. Факел мог понадобиться только врагам! А может, "огненная метка" у Харисийских ворот тоже была с этим связана?

Мальчик, уже не заботясь о том, увидят его венецианцы из башни или нет, добежал по стене до дворца, спустился во двор и кинулся к крыльцу. На первом этаже в высоких арочных окнах был виден неяркий свет. Вход во дворец оказался не заперт. Внутри при свете тусклого фонаря сидели полтора десятка человек и пережидали дождь. Они с удивлением воззрились на неизвестно откуда появившегося мальчика, который спросил:

- Где Павел Миноттос?

Венецианцы удивились ещё больше и потеряли дар речи, а опомнились только тогда, когда Яннис, не дожидаясь ответа, ринулся в подвал. За спиной послышались шаги и окрик - явно с требованием остановиться, но мальчик и не подумал это сделать, нырнул в темноту, в которую уводила каменная лестница.

Спускаясь, он прислушивался к каждому шороху впереди, ведь "ночная тень" могла находиться здесь, прятаться за винными бочками или ещё где-то поблизости. Однако очень трудно было отличить эти звуки от тех шумов, которые были за спиной. Очевидно, венецианцы искали, чем посветить, чтобы не ловить мальчика в темноте, ведь фонаря, который у них был, казалось явно недостаточно.

Дверь, с которой начинался подземный ход, удалось найти без труда - по запаху сырости. Яннис даже не удивился, что она оказалась открыта, но затем сердце бешено заколотилось от осознания важности момента: "Как правильно поступить? Если пойду и скажу венецианцам, что ход открыт, они вряд ли поймут, а если даже поймут, то могут не поверить и упустят время. Если я закрою дверь и побегу обратно, враги могут выбить дверь, пока я буду убеждать венецианцев. Но если я пройду по проходу, заберу факел и закрою ещё и ту, вторую дверь, а затем скажу венецианцам, мне тоже могут не поверить, но это будет уже не так важно".

Он двинулся по ступенькам в темноту. В таком узком ходе получалось передвигаться даже без света, просто опираясь руками о стены. С каждым шагом сердце колотилось всё больше. Казалось, что это дурное сновидение. Яннис сам не мог понять, как по цепочке догадок вышел к тому, чтобы почти застать "ночную тень" на месте преступления. Такое только во сне бывает, а наяву - никогда. Наяву всегда оказываются правы люди, умудрённые опытом, а не мальчики.

"А если это венецианцы вышли за стену? Вдруг им всё же нужен факел, чтобы найти дорогу назад? Они вышли, а я закрою им ход обратно и буду дураком в глазах всех?" - эта мысль заставляла шаги замедляться. Яннис торопился добраться до второй двери и в то же время медлил, а ведь каждое мгновение было на счету. Если турки сидели в засаде недалеко от стен, то им требовалось не так много времени, чтобы перебраться через ров. В последние недели ров обмелел, потому что водой из него пришлось затопить подкопы, которые враг делал под оборонительными стенами. А через обмелевший ров можно перебраться с помощью обычной лестницы. Это недолго, если никто не мешает, а дальше остаётся пролезть в "нору", то есть в подземный ход.

Яннис считал, что добежал до дворца, спустился во внутренний двор и попал в подвал довольно быстро. Но оказался ли быстрее, чем турки, преодолевавшие ров? Или ход открыли всё же венецианцы, зачем-то вышедшие за стену?

Сомнения развеялись, когда впереди показался свет факела. Прозвучало несколько отрывистых фраз, и Яннис, даже не зная турецкого языка, понял, что это именно турецкий. "Поздно, - промелькнуло в голове. - Ход уже не закроешь". А затем кто-то из турок что-то крикнул, и Яннис понял, что замечен. Следовало развернуться и бежать со всех ног, пока не схватили.

Мальчик хотел закрыть за собой дверь - ту, что запирала подземный ход со стороны подвала, - и даже захлопнул её, но засов куда-то пропал, а искать было некогда: враги гнались по пятам. Впереди тоже показались факелы - их держали венецианцы, наконец спустившиеся в подвал вслед за Яннисом. Яннис крикнул, что было сил:

- Беда! Турки здесь! Турки!

* * *

29 мая 1453 года, перед рассветом