Последние дни. Павшие кони

– Вас видели два свидетеля. Мужчина и женщина.

– Разве со мной не должен быть адвокат? – спросил человек.

– Ваш адвокат? Чем он вам поможет?

– Просто подумал…

– Вы же не думаете, что у обоих свидетелей – людей, заслуживающих доверия, – есть причина лгать?

– Я не знаю. Может, они ошиблись.

– Мы просто разговариваем, – сказал полицейский. – Неформальная беседа. Мы все здесь друзья. Да?

– Как скажете.

– Я так и говорю. Они видели, что произошло. Они спрятались под столом, но вы все равно их нашли. К счастью для них, вы нашли их после остальных.

– Я ничего из этого не помню. Это все не похоже на меня.

Полицейский слегка прищурился:

– Они утверждают, что вы заставили их вылезти. Вы посмотрели на свой пистолет и рассмеялись. «Осталась только одна пуля, – сказали вы. – Как же выбрать?» Ничего не напоминает?

– Нет. Значит, все-таки пистолет?

– «Эники-беники»… все еще ничего?

– Нет.

– В итоге вы выбрали мужчину. Прицелились в него, и он думал, что его песенка спета. Люди вашего поколения еще так говорят – «песенка спета»?

– Я не знаю.

– Каково это? Когда в вас целятся из пистолета? Можете себе представить?

Человек ничего не сказал.

– Оказывается, можете, – сказал полицейский. – Потому что в следующий момент вы навели пистолет себе на голову и спустили курок.

Он смотрел на человека в кровати, следил за выражением его лица. Тот старался выглядеть расслабленным и неподвижным, но в голове все шумело.

– Офицер, я бы хотел поговорить со своим адвокатом.

– Офицер? – сказал офицер и рассмеялся. – Вы за кого меня принимаете?

– За полицейского.

– За полицейского? – повторил незнакомец и снова рассмеялся. Он так смеялся, что его нижняя челюсть исчезла, оставив только верхнюю половину лица. – Ох, – сказал он глухо, – вы меня убиваете.

После чего человек потерял сознание.

IV

Врач посветил ему в глаза маленьким фонариком, спросил:

– Как вы себя чувствуете? Набираетесь сил?

– Мне мешают посторонние, – сказал человек. – Ко мне постоянно приходят.

– О? Посторонние? Кто, санитары? Я с ними поговорю.

– Все. Полиция. Мой адвокат. Все.

– Полиция? А зачем вам адвокат?

– Из-за того, что я якобы сделал, – сказал человек.

Он понял, что совершил ошибку, когда врач перестал светить фонариком в глаза, пристально на него посмотрел и спросил:

– А что вы якобы сделали?

Его голос, заметил человек, изменился. До этого он был неформальным, обыденным. Теперь – небрежным, но нарочито небрежным, словно врач пытался не спугнуть человека, пока подкрадывался ближе.

Сперва человек ничего не говорил. Потом сказал:

– Вы же врач, да?

Врач кивнул:

– Технически да.

«Технически»?

– А я в больнице, – сказал человек.

– Да, – врач еле заметно нахмурился. – Можно сказать и так.

– И я болен.

Врач улыбнулся:

– Думаю, нет никаких сомнений, что вы больны.

– Все еще ничего не помните? – спросил адвокат.

– Врач сказал мне набираться сил, – ответил человек. – Мне нельзя ни с кем говорить. Я даже не знаю, как вы сюда попали.

Адвокат отмахнулся от этих слов:

– Завтра мы со всем покончим. Применим все возможности.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое. Пожалуйста, уходите.

– Вы продолжайте в том же духе. Сами увидите, к чему вас это приведет.

Голова начала болеть. Когда он поднял руку к повязке, пальцы оказались в крови. Нужно было вызвать врача, но сперва хотелось записать кое-что еще, путь даже пальцы дрожали, а на страницу капала кровь. Он боялся умереть, но больше боялся забыть.

Сразу перед кровотечением ему приснился сон. Ему снилось, что он все еще бодрствует, сгорбился в кровати. Он видел, как люди пытались выбраться из здания, бросали в окна стулья, потом прыгали сами, как трезвонила сигнализация. Все было не так. Как будто он смотрел плохой телесериал. Видел скачущие черно-белые картинки с бегающими людьми и сам был среди них. Во сне он паниковал.

Почему голова так сильно болит? Кто это с ним сделал? Неужели кто-то занял его место на несколько дней и потом удалился, а ему достались все обвинения? Он сошел с ума? Или сам мир стал расползаться по швам?

Он все еще сидел со своим особым заимствованным карандашом, щелкал, чтобы появился новый графит, хотел писать дальше, и вдруг весь мир словно стал растворяться. В голове загудело, а блокнот на коленях оказался слишком далеко, за мили от них, и его уже поедали нити тьмы. А потом вдруг все исчезло одним махом.

Он очнулся, наполовину вывалившись с кровати, блокнот валялся на полу. Охранник все еще сидел на стуле за дверью, спал. Не проснулся. Почему? Как он мог не проснуться? Человек не знал, сколько пролежал на полу. Достаточно, чтобы повязка на левой стороне головы промокла, а крови накапало на целую лужицу.

Он умудрился поднять блокнот. И карандаш, хотя от того, как он за ними потянулся, глаза на миг застила клякса тьмы. В руку перетекло онемение. Человек смог спрятать блокнот под простыню и заползти в койку, улегся почти горизонтально и запачкал головой подушку. Потом потянулся к кнопке вызова, но сперва пальцы нашли кнопку выпуска морфина.