Последние дни Сталина

Но Александр Мясников, который лечил Сталина на даче, а затем присутствовал при вскрытии тела, сделал ряд дополнительных выводов, и они не подлежали огласке. В воспоминаниях, оказавшихся в руках КГБ после его смерти в 1965 году, Мясников писал, что прогрессирующий склероз мозговых артерий затуманивал его рассудок в последние годы жизни. «Легко себе представить, что в поведении Сталина это проявлялось потерей ориентации в том, что хорошо, что дурно, что полезно, а что вредно, что допустимо, что недопустимо, кто друг, а кто враг. Параллельно происходит обострение черт личности: сердитый человек становится злым, несколько подозрительный становится подозрительным болезненно… Полагаю, что жестокость и подозрительность Сталина, боязнь врагов, утрата адекватности в оценке людей и событий, крайнее упрямство — все это создал в известной степени атеросклероз мозговых артерий… Управлял государством, в сущности, больной человек», — писал Мясников[196]. (Не совсем ясно, когда именно Мясников сделал эту запись, но, вероятно, он решился доверить свои мысли бумаге лишь спустя многие годы после смерти Сталина и, скорее всего, — не раньше XXII съезда партии, состоявшегося в 1961 году.) Хотя этот диагноз и мог объяснить нараставшую паранойю вождя в послевоенный период, но Сталин был не менее жесток и кровожаден в 1930-е годы, когда был гораздо моложе, а его артерии были в полном порядке. Одним только атеросклерозом нельзя объяснить его жажду власти, его мегаломанию, его готовность лично отдавать приказы о расстрелах тысяч и тысяч людей и самочинно обрекать на гибель миллионы других. Его кончина ознаменовала конец кошмара.

В тот же день, 7 марта, Правда показала тело Сталина. Фотография заняла верхнюю правую четверть второй страницы. Сталин покоится на возвышении, а его наследники стоят по одну сторону от гроба. Они выглядят относительно маленькими и незначительными, потому что изображение усыпанного цветами гроба с телом увеличено в несколько раз. Они стоят в два ряда, причем Маленков ближе всех к гробу. Сбоку в первом ряду стоят Берия, Ворошилов, Булганин, Каганович и Молотов, а Микоян с Хрущевым проглядывают за плечами других. Из стоящих во втором ряду Хрущев дальше всех от Маленкова, его голова едва заметна между Кагановичем и Молотовым, что, вероятно, указывает на статус каждого из руководителей.

На следующий день открытый гроб — в центре, а рядом с ним стоят навытяжку те же восемь человек. В левой части изображения первым у изголовья показан Маленков, за ним в направлении зрителя следует Берия, а потом Хрущев. То, что теперь Хрущев оказался рядом с ними, могло отражать его меняющееся положение в иерархии. 9 марта, в день похорон, гроб по-прежнему находится в центре фотографии, но теперь дальше на заднем плане. Он показан сбоку, а у торцов стоят солдаты в военной форме. Сталина можно видеть над россыпью цветов, его тело лежит на пьедестале выше голов тех же восьми человек, которые стоят двумя рядами с противоположных сторон. Маленков и Берия по-прежнему ближе всех к изголовью Сталина. Торжественные лица скорбящих, кажется, измеряют друг друга взглядом, тогда как тело Сталина с узнаваемым профилем преобладает над всеми. В образе почившего Сталина, в расположении его тела выше присутствовавших наследников было что-то, что подчеркивало их подчиненное положение. Их претензии на правопреемство могли быть обеспечены лишь в тени человека, которого они провожали в последний путь.

Какое-то время все знаки указывали на Маленкова как на будущего лидера. Занимаемая им позиция у гроба Сталина явно говорила о его превосходстве. И только Маленков был удостоен отдельного изображения на других страницах Правды. 8 марта на второй полосе была размещена фотография с XIX съезда партии в октябре прошлого года, где он выступает с основным докладом. Видно, как сидящий за ним на возвышении Сталин внимательно слушает, а его седина контрастирует с темными волосами и моложавостью Маленкова. Все выглядит так, будто Сталин лично благословляет его как своего избранного ученика. А 10 марта в репортаже с похорон Правда на главной странице поместила изображение Маленкова, стоящего на трибуне Мавзолея среди кремлевских руководителей и зарубежных коммунистов. При этом только он был показан говорящим в микрофоны (которых там было целых пять), а под ним на фасаде Мавзолея, сразу под именем Ленина, большими буквами было выбито имя СТАЛИН. Речь Маленкова приводилась под фотографией и занимала почти половину полосы (речи Берии и Молотова шли уже на второй странице).