Последние дни. Том 1

– Кто? Адвокат? Думаешь, у старика Фокситроута нет адвокатов? Он подсыплет тебе в пищу какой-нибудь порошок, после которого ты сделаешься образцово-показательным психом, будешь бегать голышом и считать себя Иисусом или кем-нибудь еще в этом роде, или, что еще проще, покажет тебе несколько карт Таро, и ты действительно свихнешься. – Она оглянулась по сторонам, потом вновь посмотрела на Кокрена, заметила надпись на его футболке и уставилась на нее. – «Цветочек из Коннектикута»? Невероятно! Невероятно! Черт возьми, для тебя ему достаточно будет показать инструкцию к картам. – Она подергала подбородком и поморщилась. – Зубы болят. Не хватало еще, чтобы кровь из носа пошла.

Одна из медсестер принесла портативную магнитолу, поставила ее на стол и теперь пыталась заставить всех пациентов хором спеть детскую песню «Пыхни, сказочный дракон». Пламтри гудела себе под нос что-то, совершенно непохожее, и, прислушавшись, Кокрен разобрал, что это было «Мы на лодочке гребем».

– Послушай, – неожиданно сказала она. – Что нам необходимо сделать, так это… убежать прямо этой ночью.

Кокрен все еще питал уверенность, что адвокат сможет добиться его освобождения и, возможно, вытащить отсюда и Дженис при помощи каких-нибудь отработанных юридических процедур, и даже добиться отмены предстоящего сеанса шоковой терапии, если получится до него дозвониться. Он похлопал по карманам своих расклешенных брюк и с удовлетворением нащупал там монеты.

– Пойду звонить адвокату, – сказал он и напрягся, чтобы подняться.

Пламтри здоровой рукой схватила его выше локтя.

– Ничего не выйдет, надо бежать…

– Дженис, – возразил он, пытаясь сдержать раздражение, – мы несможем. Ты видела эти двери и замки? И обращала внимание, как быстро появляется охрана, если подается сигнал тревоги? Разве что снова объявится этот твой Флибертиджиббет и устроит еще одно землетрясение…

Она резко отдернула руку и уставилась на него, раскрыв рот:

– Он… звонил тебе?

Импровизированный хор уже отбивался от рук медсестры – Лонг-Джон Бич во всю силу легких орал нескладные, на ходу сочиненные стишки, остальные пациенты несли какую-то свою чепуху, и сестра, выключив музыку, теперь пыталась утихомирить всех, но Кокрен изумленно смотрел на Пламтри.

– Кто? – осведомился он, повысив голос из-за песенной какофонии и собственного тревожного недоумения. – Флибертиджиббет? Нет, ты сама рассказала мне о том, как семнадцатого октября оказалась в оклендском баре…

– Я никогда не говорила ничего подобного, и о том свидании, и никто из нас не стал бы! – Ее трясло. – С какой бы стати?

– Пото… Дженис, господи, потому что я рассказал тебе, как в тот самый день познакомился с женой: когда началось землетрясение, она упала с лесенки, и я поймал ее. А в чем?…

– Боже мой, только нетак! – Она быстро заморгала, и Кокрен увидел, что из внутренних уголков ее глаз действительно потекли слезы. Зрачки сделались крохотными, еле различимыми. – Зачем ты его упомянул, чертов кретин! Я сама могу справиться с замками… во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Ха-ха-ха, цветочек-фигочек! Желаю тебе оказаться на его пути.

Кокрен уже не слушал ее – он встал во весь рост и, нагнувшись, поднял на ноги Пламтри.

– Приготовься к побегу, – сказал он. – Мне кажется, сейчас начнется беспорядок.

Лонг-Джон Бич и два-три других пациента схватились за край стола, приподняли его и, продолжая нестройно вопить, принялись поднимать дальше; миски и ложки посыпались, цветастая клеенка поползла вниз, а потом стол с грохотом рухнул столешницей вниз.

– Пиратский корабль лозами расцветет… – распевал однорукий, – Как только Он имя свое назовет!

– Зеленый код! – завизжала медсестра. – Сигнал тревоги!

Кокрен теперь слышал рокот – тяжелый басовый звук, который, казалось, исходил от пола, от самой почвы под фундаментом из бетонных блоков. Ему пришлось поспешно расставить ноги, чтобы удержать равновесие.

– Повторный толчок, – чуть слышно сказал он, – после того, что случился сегодня днем. – Он взглянул на Пламтри и покрепче стиснул ее предплечье, потому что ее лицо побелело, исказилось от нескрываемого ужаса, и он испугался, что она сорвется с места и побежит, не разбирая дороги. – Держись рядом со мной, – громко сказал он.

Люминесцентные лампы под потолком замигали.

– Зеленый код! – вопила медсестра, отступая к двери в коридор. – Зеленый, черт!

Здание тряслось, и со стороны сестринского поста и конференц-зала доносился гулкий грохот падающих шкафов и всякого оборудования.

– …Волшебная склянка, – ревел Лонг-Джон Бич, размахивая клеенкой, как тореадор плащом, – живет у моря в Икарии, и там резвится-веселится в туманах Аттики родимой!

И тут свет внезапно погас. Где-то в здании, за мечущимися тенями, смутно различимыми в пробивавшемся в комнату лунном свете, звенело бьющееся стекло, но Кокрен рванулся к окну, сделанному из армированного стекла, волоча за собой ничего не видящую Пламтри.