Последние дни. Том 1

– Хорошо бы, чтоб нашлась та мексиканская волшебная веревка, – презрительно бросила ему Анжелика. – Хотелось бы посмотреть на вас, когда вы заметите, что ваши, черт возьми, башмаки вдруг загорелись, или, скажем, в волосах у вас во время стрижки неведомо откуда появилась живая летучая мышь.

– В день Хеллоуина девяносто второго года, – продолжал Пит, – нас под дулами пистолетов вывели из этого самого дома люди, стремившиеся добыть призрак Эдисона, который находился тогда у Кути в голове (такой факт вас, мистер, не удивляет?). Сушеный палец где-то остался, и плохие парни об этом прознали, но я успел схватить гипсовые слепки – они пропали, а у меня вдруг оказались руки Гудини. – Он снова поднял руки и пошевелил короткими сильными пальцами. – И они у меня до сих пор. Они отказываются держать оружие – наверно, Гудини не хотел, чтобы его маска кому-нибудь навредила, – и теперь мне гораздо удобнее писать чернильной авторучкой, чем шариковой, и я бреюсь опасной бритвой. К тому же я могу делать множество салонных фокусов. – Он сжал кулаки. – Да, Анжи права – они теперь мои. Они не смогут спрятать источник звонка.

Все смолкли, и несколько секунд тишину нарушал лишь плеск воды, лившейся с потолка в ведра и кастрюли.

Молчание нарушил Кути.

– У Арки сохранилось засушенное глазное яблоко мертвого короля-рыбака, – сказал он. Это будет отличное прикрытие.

– Нет, – воскликнула Пламтри, – если я должна сидеть здесь и слушать эту собачью чушь, то пусть будет два пива!

Анжелика уловила в ее голосе сквозь напускную браваду дрожь страха.

И решила, что выпить пива будет не вредно и ей самой (а может быть, еще и текилы, которая, судя по запаху, уже грелась в кастрюле на кухне, – если в бутылке что-нибудь осталось). Она дернула головой и звучно боднула косяк.

– Полагаю, он у тебя действительно с собой, – устало сказала она Мавраносу. – И полагаю, призрак былого короля-рыбака может и не быть изгнан после смерти нынешнего короля-рыбака, потому что он, если можно так выразиться, едет на заднем

сиденье. – Она вздохнула. – Глазное яблоко… Оно активировано хоть в каком-то смысле? Я имею в виду, осталась в нем искра, какая-нибудь жизненная сила? И насколько далеко находится все остальное этого… мертвого короля-рыбака? Если его тело по-настоящему далеко или находится под водой, тогда от твоего сушеного глаза будет немного проку…

– Н-да… – протянул Мавранос и, пожав плечами, тряхнул головой. – Честно говоря, я уверен, что его тело находится в озере Мид. И он, наверно, уже использован.

– Н-да… – откликнулась Анжелика, вошла в кухню и, обогнув ноги мертвого короля, подошла к холодильнику. Джоанна помешивала в кастрюльке на плите ароматное варево из листьев мяты в текиле, и острый запах напомнил Анжелике, что она собиралась взять не только две банки пива для Пламтри, но и одну для себя.

Она услышала, как Пит спросил Мавраноса:

– Кто это был?

– Багси Сигел, – печально ответил Мавранос. – Когда его застрелили в сорок шестом году, пулей выбило глаз из его глазницы, и отец Скотта спрятал его в тайнике в подвале отеля «Фламинго» в Вегасе. Отец Скотта был королем с сорок шестого по девяностый.

– Без балды? Эй, Анжи! – повысил голос Пит. – У нас все-таки получится!

Глава 9

Вино было красное и окрасило этим цветом мостовую узкой улицы в предместье Сент-Антуан, в Париже, где разбилась эта бочка с вином. Также окрасило оно много рук и лиц, босых ног и деревянных башмаков. Руки людей, пиливших дрова, оставили красные пятна на поленьях; у женщины, нянчившей ребенка, весь лоб был красный от той старой тряпки, которую она смочила в вине, а потом опять повязала себе на голову. Те, кто сосал деревянные клепки разбитой бочки, ходили точно тигры, вымазанные вокруг рта винной гущей, а один из них, шутник высокого роста, в грязном ночном колпаке, свесившемся длинным концом совсем на сторону, набрав грязных подонков на палец, вывел на стене: Кровь.

Чарльз Диккенс, «Повесть о двух городах»