Последние дни. Том 2

– И сам бог, и Скотт Крейн тоже были пристегнуты к упряжке другого короля, злого короля. Бог должен был принять на себя долг вне владений короля, но в своих собственных пределах, то есть в отдаленном винограднике. Я думаю, что, наряду со всем остальным, тебя выбрали из-за сходства твоего имени с именем избранного мальчика, которому предстояло стать королем. – Она улыбнулась ему без намека на злорадство или сочувствие. – Такое впечатление, что бог нуждался в знаке, чтобы запомнить тебя. А позже, возможно, именно для того, чтобы ты получил еще больше косвенного сходства со Скоттом, он сломал тебе ногу бочкой вина. К-о-с-т-ыль. С-к-о-т (два раза). – Она протянула руку и легко прикоснулась к его отмеченной руке. – Быть использованным им (да-да, даже быть постыдно уничтоженным) – значит быть любимым им. Ты должен почитать за честь, что признан достойным быть введенным в заблуждение и обманутым.

Кокрен позволил боли стечь из души и почувствовал, как обмякли вздернутые плечи. «Ради этого Паук Джо принес две монеты, – думал он, – пророчески истолковал гадание Анжелики и умер, и оказался погребен под старым „Шеви-Нова“ прямо на автостоянке в захудалом квартале на Лонг-Бич».

– А Коди принесла своего отца, – вяло сказал он.

– Да. Король должен умереть, чтобы перестать быть чужим для темной земли.

Кокрен хмуро смотрел в голубые глаза, которые в этот момент вроде бы немного различались по цвету.

– Я о том, что нам делать дальше; неплохо бы заставить его рассказать, в чем мы ошиблись на той неделе и что нужно было сделать иначе. Я не имел в виду… боже мой, Мамаша, вы что же, говорите, что Дионис хочет, чтобы Крейн вернулся к жизни, но он же хотел и его смерти?

– Он не настоящий король, не настоящее олицетворение бога, если не проводит сезон обрезки лоз в царстве тьмы. Мало кто из королей относился к своим обязанностям достаточно ответственно, чтобы выполнять это требование – по-настоящему умирать каждый год, – но бог любит Скотта Крейна.

– К несчастью, для Скотта Крейна. И, к несчастью, для всех нас.

– Да, – согласилась она. – Бог любит нас всех, несмотря на наше бунтарство и промахи. – Тут она обвела взглядом комнату. – Я слишком насторожена, могу привлечь внимание… Где мои покаянные обувки?

– Около входной двери, там, где вы их оставили.

Она кивнула и, шаркая, обошла его, ссутулившись в неосознанном смирении.

– Вероятно, когда обуюсь, у меня это вылетит из головы, но обед будет готов к закату.

«А мне нужно будет приготовить что-нибудь для бедняжки Коди, – думал Кокрен, выходя вслед за старухой из спальни. – Такой раздачи испугалась бы и Валори. „Меня тошнит от того, что он здесь, во мне“».

Анжелика рано утром уехала в город на автобусе и потратила весь день на консультации с magos и santeros в захудалых районах Мишен и Хантерс-Пойнт, расположенных южнее Маркет-стрит. Она подошла к крыльцу точно на закате, взяла из холодильника банку пива и плюхнулась на диван в гостиной, в то время как остальные ели beef bourguignon, приготовленное Мамашей Плезант. У нее был очень поздний и плотный ланч из свиных тамалес, менудо и пива «Тикейт», и она сейчас даже смотреть не могла ни на дымящуюся бордовую тушеную говядину, ни на теплое вино зинфандель в стаканах.

«Мой несчастный народ, – думала она, прихлебывая пиво из банки и глядя через заднее окно на еще различимую в сумерках теплицу, – лишенный всего».

Когда Кути и Пит собрали пустую посуду и понесли на кухню мыть, Анжелика встала и прошла в столовую.

Войдя в дом, она не заглядывала под дверь, стоят ли там туфли с подошвами из эвкалиптовой коры, но сейчас смогла узнать Коди Пламтри.

– Наш сверхъестественный кредит вот-вот потребуют к оплате, – сказала Анжелика, повысив голос, чтобы ее слышали Пит и Кути, находившиеся на кухне. – До Тета всего три дня, а мы по-прежнему не имеем ни малейшего представления о том, что нужно делать на этот раз. Мои соплеменники в barrios и гетто ощущают, что заваривается нечто очень крупное, но даже все их раскрашенные колокольчики и куриная кровь не позволяют определить, что и где. Наша сумасшедшая старушка продолжает утверждать, что Крейн или «К-крен» все объяснит, когда придет время, но ведь старушка – просто призрак.

– Сид, – сказала Коди Пламтри, – говори.

Сид Кокрен отодвинул стул.

– У «К-крена» есть чудовищное предложение, – произнес он, – которое, насколько я понимаю, категорически не понравится никому, а особенно Коди.

Анжелика взглянула на Коди, сидевшую в углу напротив Кокрена; этот угол был обращен к стене, за которой находилась кухня. Коди как раз прикуривала, и у Анжелики сложилось впечатление, что ей известно, о чем будет говорить Кокрен и что ей все это действительно ужасно не нравится, но она не собирается ни останавливать его сейчас, ни возражать против предложения.

– Омар Салвой, – продолжил Кокрен, – отец Коди и Дженис, убивший Скотта Крейна, сегодня появился здесь и говорил по телефону с нашим доктором Арментроутом.