Последние дни. Том 2

Как только они убрали в кухню все чашки и стаканы, снаружи громко хлопнул капот «Торино». Кокрен сполоснул две чашки, наполнил их свежим кофе для себя и Кути и отнес в столовую, и тут в кухню, хлопнув дверью, вбежала Пламтри и пустила воду в раковине. В следующий миг она ворвалась в столовую, держа в руке исходящую паром кружку со знаком «Макдоналдса», и рухнула на стул рядом с Кути. Это была, несомненно, Коди, и на ней была верно подобранная футболка с написанным корявыми черными буквами словом «ВОСКРЕСЕНЬЕ».

– Проснулся, – констатировала она и закурила «Мальборо».

– В некотором роде, – отозвался Кокрен.

– «Торино» снова на ходу, теперь все работает гораздо лучше, чем прежде. Давайте-ка займемся делом. – Она взглянула на Кути. – Твои родители уже встали?

– Думаю, что да, – нервозно ответил Кути. – Сейчас уже, наверное, выйдут.

– Сид, – сказала Коди, – если дело обернется плохо, отгони «Торино» куда-нибудь туда, откуда его можно будет отбуксировать, ладно? И бумаги оставь на переднем сиденье. Ах да, и сумка Дженис лежит в багажнике; только сначала свистни ей по мылу.

– Я… не сделаю вам ничего плохого, – пробормотал Кути.

– Да я же вовсе не тебя боюсь, малыш. Но все равно – спасибо.

Тут появились Пит и Анжелика Салливаны. Анжелика села за стол, а Пит прошел в кухню.

– Это кресло не годится, – сказала Пламтри, похлопав по подлокотникам. – Мой родитель «из улиток, ракушек и зеленых лягушек» разнесет его в щепки. Давайте-ка выйдем и возьмем одно из железных садовых кресел. – Она сделала еще глоток кофе и встала.

– Что? – Анжелика широко раскрыла глаза. – Прямо сейчас? Без завтрака?

– Лично я совершенно не голодна, – сказала Пламтри. – И чем скорее мы разберемся со мной, тем скорее престарелая леди в деревянных башмаках сможет приготовить вам какое-нибудь поганое gumbo или что-то еще в этом роде, так ведь?

– Извини, – сказала Анжелика.

– В жопу, – отозвалась Пламтри. – Если, конечно, у нее к тому времени не будет слишком сильно кровь хлестать из носа.

Пять минут спустя Мавранос, Анжелика, Пит, Кути и Кокрен сидели напряженно на заднем дворе; все расположились, как судьи, по одну сторону длинного стола для пикника под навесом патио, между кухней и теплицей, повернувшись к креслу, на котором теперь сидела Пламтри, крепко привязанная клейкой лентой к креслу за запястья, талию и лодыжки. Над перечными деревьями низко нависало серое небо, дул холодный ветерок, но Кокрен знал, что Пламтри бьет дрожь совсем не из-за этого. Мавранос расстегнул джинсовую куртку, и Кокрен видел торчавшую из-под ремня испещренную насечками деревянную рукоятку револьвера.

Несколько мгновений Пламтри безучастно ждала, расслабившись настолько, что у нее звучно застучали зубы, потом повернула голову назад, насколько смогла, посмотрела на балки навеса патио и прошептала:

– Валори, не знаю, чем ты занимаешься на работе, но тебе явно переплачивают. – Она глубоко вздохнула (Кокрен сделал то же самое) и хрипло позвала: – Мама!

И сразу же опустила голову, посмотрела на пятерых перед ней, и ее плечи заметно напряглись под футболкой. В конце концов ее взгляд остановился на Кокрене.

– Мы наконец-то у моря? – спросила Пламтри резким голосом матери. – Ты наконец-то готов вызвать ее и отправить в Индию?

– Нет, – ответил Кокрен. – Нам позарез нужно узнать кое-что из того, что известно Омару Салвою. Мы собираемся вызвать его и допросить. Сами видите, что он будет связан.

– Я вижу автомобиль, – возразила мать Пламтри, – и чую нюхом океан! У тебя, что же, кишка тонка убить ее тело? Сам же говорил, что любишь ее!

Анжелика, сидевшая между Питом и Мавраносом, наклонилась к Кокрену.

– Сид, – прошептала она, – это ведь даже не призрак ее матери, это всего лишь… «внутренний преступник». Зачем с ним…

– По мнению Коди, – перебил, не дослушав, Кокрен, – это ее мать. – Он вновь посмотрел на Пламтри, привязанную к креслу. – Поверьте, – сказал он, – я не дам ему завладеть ею.

– Мы не позволим ему завладеть ею, – повторил Мавранос.

– О Иисусе… – проговорил голос Пламтри-матери. – Надеюсь, ты, мистер, умнее, чем кажешься. – Она вздохнула. – Ну, валяй, и да поможет тебе бог.

– Омар Салвой, – произнес Кокрен и почувствовал, как напрягся сидевший рядом с ним Кути.

Глаза Пламтри не отрывались от лица Кокрена, но их взгляд сделался хитрым и пронырливым, как у крокодила или варана. Руки снова напряглись, но лента не поддалась, хотя мышцы стали заметно крупнее.

– Хренушки, детка! – произнес мужской голос изо рта Пламтри. Нервы Кокрена натянулись в порыве немедленно броситься прочь, зато мышцы вдруг раскисли, как свежий цементный раствор.

– Валори, – чуть слышно позвал Кокрен.

Один из зрачков Пламтри тут же сжался до размера булавочной головки. «Два файла на одном экране», – подумал Кокрен.

Тщательно – так прыгун с шестом, готовясь к разбегу, промеряет взглядом каждый дюйм дорожки перед собой, – Кокрен подобрал слова и лишь потом заговорил:

– Что мы сделали не так двенадцать дней назад, когда пытались вернуть Скотта Крейна к жизни?