Последние дни Венедикта Ерофеева

Купила в университете самиздатского вида газетенку под названием «Советская Моралька» с опубликованной в ней «Моей маленькой ленинианой».

«Издатели предупреждают, – написано в приложении к публикации, – что в некоторых случаях автор допускает вольное цитирование, не искажающее общие смысл, стиль и направленность работ В. Ульянова».

____________

24 (?) декабря

Сочельник. Завтра католическое Рождество. Приезжаем с Галей на машине. Привожу обещанные валенки и теплые ватные брюки. Веня все время подсчитывает, сколько меня не было. Очень хочет, чтобы я приехала в Абрамцево на Новый год, несмотря на ожидаемое присутствие Галиной матери Клавдии Андреевны. Очень доволен, что я разговаривала с ней почти час по телефону. Рассказывала, как она раньше гнала его на работу – дворником, а теперь стыдится этого. Иронично отзывается о своих знакомых, съездивших на Запад и все время об этом рассказывающих: «Вырвались и никак не могут успокоиться». Страшно надоели гости. Хочется побыть одному. «Лимонову руки не подам» (дошли слухи, что тот хочет к нему приехать)[28].

Сказал, что вспоминал обо мне в 4 утра 23-го (конец съезда народных депутатов). Подумал: «Наверное, спит». Был очень доволен, что я, оказывается, политикой немного интересуюсь. Не отрываясь следит за событиями в Румынии. К Горбачеву, не считая отлельных моментов, относится одобрительно.

Вечером неождиданно Галя выставляет на стол две бутылки коньяка! Легкая размолвка. Собираюсь в Москву. Не задерживает. С полпути возвращаюсь, извинившись за скандальный настрой. Веничка: «Я был уверен, что ты вернешься».

____________

25 декабря

Рождество. Наверное, из-за вчерашнего коньяка самочувствие у Венички неважное. На улицу почти не выходит. Галя раздражена. Даже сравнила меня с первой Вениной женой – матерью Венедикта 2-го – Валентиной Зимаковой. Не совсем поняла – в связи с чем? Ведь сама разливала.

____________

26 декабря

Собираюсь ехать в Москву, в Дом кино на развеску картин Игоря Ворошилова (посмертная выставка). Ерофеев не отпускает. Обсуждаем Второй съезд народных депутатов. Среди выступавших, заслуживающих внимания, Веня выделил немногих, например, Гдляна и Иванова: «Ребятишки понимают, что им немного осталось…» Уверен, что основные события произойдут в 90-м году – очень неприятные в Прибалтике, Молдавии и других республиках.

Ходили с Галей на родник за водой. Она довольна моей новой зарплатой в «Дягилев-центре»: «Будем занимать деньги». Снова обсуждаем с Веничкой празднование Нового года. Обещаю приехать 31-го. Ему так хочется, чтобы не было мороза: «Не люблю холода. Слишком часто мерз в детстве. Только и ждал случая, чтоб погреться». Жалуется, что Галя препятствует приезду в Абрамцево его сына.

Подарил мне интервью с ним Игоря Болычева, опубликованное в «Московских новостях» за 10 декабря под названием «Умру, но никогда не пойму…» В нем есть рассказ, как майор, который вел военные занятия в МГУ, однажды сказал Веничке: «Ерофеев! Почему вы так стоите? Неужели нельзя стоять стройно? Ведь главное в человеке – выправка!» А Веничка ему невозмутимо ответил, что это вовсе не его фраза, а точная цитата из Германа Геринга, конец которого, между прочим, известен. Майор ничего не сказал, но дал понять, что пребывать в МГУ ему осталось недолго. А я вспомнила, как наш университетский полковник Туманишвили не сразу допустил меня на госэкзамены по военному делу из-за того, что на строевой подготовке я всегда отдавала ему честь левой рукой. Никак не мог он понять, что я – левша, что мне так намного удобнее, и был убежден, что я над ним издеваюсь. Веничка очень смеялся над моим рассказом.

____________

31 декабря

Приезжаем в Абрамцево в 9 часов вечера с Ольгой Осетинской. Упросила меня взять ее с собой на празднование Нового года. Уже в поезде выпили немного портвейна. «Продолжение “Москва – Петушков”, – восторженно шепчет она, уткнувшись носом в темное, промерзшее окно электрички. Веничка встретил наигранно холодно – долго ждал. Да тут еще Ольга разлила в сумке остатки портвейна, обдав всю комнату его неповторимым запахом, за что Веничка обозвал ее, правда весьма нежно, «пьянью». Процитировал Галю, которая про меня сказала: «Если не приедет, значит – сука».

В доме, кроме Венички, Галя, ее мать Клавдия Андреевна, Лев Кобяков с женой Риммой и двумя собаками (или тремя?) и еще одна их знакомая женщина.

Обстановка довольно натянутая, но скрашивает ее очень красиво наряженная прямо на улице, возле крыльца, чудесная елка, у которой под бой часов и распиваем шампанское. Остаток ночи – на втором этаже. Трещит печь. Веничка чувствует себя неплохо. Напомнил, что 27 марта у него именины. Спрашиваю: «Что подарить?» – «Любовь в снегах», – отвечает он. Называет себя снегуркой. Говорит, что ему уже 52. Передает разговор Гали с матерью: «Если любовь не однодневная, ее надо уважать. А что еще надо в этой жизни?» Удивлена. Не ожидала.