Последние каникулы, Шаровая молния

- И охота тебе браться за глобальные темы! - сказал Тишин со вздохом.- Ты глупый, Кузьмин.

- Он же анархист и постник,- сказал добро очень шеф.- Я ж сразу понял, что его объезжать бессмысленно. У вас с Коломенской один выход, Андрюша,- разобраться во всем до конца. Я абсолютно верю в вашу объективность. Лично вашу.

 Шеф задумался, подняв брови. Они смотрели на него, мудрого, любимого, и ждали. Он вздохнул чему-то своему и вернулся к ним.

- За вас! - сказал Кузьмин, разливая остатки вина.

- Подвезу? - предложил шеф.- Совершенно бесплатно и в лучшем виде. В обмен на живую воду. Настоящую.- Он совсем невесело посмотрел на Кузьмина. ("И ты?" - испугался Кузьмин.)

 Ночью до него дозвонилась Наташа.

 - Как твои дела? - спросила она.

- Нормально. Ужасно скучаю без тебя! - кричал Кузьмин.- Меня больше не отпускают. Я беру отпуск и приезжаю, Как ты, Наташ?

- Хорошо,- сказала Наташа тихо.- Тебе велено передать: привези новые стимуляторы. Приезжай скорее, - как будто смутившись, сказала она.

 

 Через неделю он вернулся в городок. Во флигелечке его ждали накрытый на два прибора стол с ведром, из которого торчало горлышко бутылки шампанского, и записка: "Андрюшенька! Сразу же иди за мной на работу. Целую!"

 Они прошептались-с тихими смешками, приглушенными счастливыми всхлипами до утра, такое повторится только еще раз. Утром, ахнув, Кузьмин вспомнил-он бросился к чемодану, на дне его нащупал замшевый мешочек и, вернувшись бегом на кровать, высыпал в ямку, продавленную их головами в подушке, горсть перстней, золотые побрякушки.

 Наташа, облокотившись на подушку, сначала недоверчиво рассматривала их, потом, взглядом испросив разрешения, стала примерять перстни, один за другим, полюбовалась удивительной формы дымчатым аметистом.

- Вот этот,- сказал Кузьмин, надевая ей на палец темный таинственный александрит,- за темную холодную ночь с белыми звездами, за тебя.

 Наташа, все понимая, кивнула, благодарно приклонив к нему голову.

- Вот эти,- он положил в ямки над ключицами по серьге,- за твои глаза. А все остальное,- он осыпал ее, полунагую,- за всю тебя! Люблю тебя,- сказал он.

 И она любила его. И невозможно было понять их восторженный лепет.

- Это Крестнины? - спросила Наташа днем, осторожно украшаясь серьгами,- они шли на обед к Коломенской.- А моя свекровь не обидится?

- Нет,- сказал Кузьмин.- Крестна завещала их тебе - ну, моей жене. Это от ее первого мужа - символ любви.

 

 Он работал в лаборатории, много гулял, нашел букинистический магазин с сокровищами и все мучился, мучился, не зная, на что решиться. Наташа молчала.

 А Коломенскую вызвали к директору; там она узнала ошеломляющую новость, но справилась с собой и заручилась у него обещанием - она просила ставку для Кузьмина. Вечером у нее поднялось кровяное давление, и она приболела.

 В этот же день Федор, заманив Кузьмина в виварий, шепотом признался, что получил приглашение из Москвы, от Н. Федор волновался, хватался руками за клетки, и, много раз потом в памяти возвращаясь к этому разговору, Кузьмин обязательно вспоминал вонь и шуршание пугающихся мышей.

- У них лимит есть, Андрей Васильевич! - шептал Федор.- Да с вами!.. Вы ж знаете, я никакой работы не гнушаюсь!

- Это инициатива Н., его? - начиная кое-что понимать, спросил Кузьмин.

 Федор, сильно покраснев, кивнул.

- Она знает? Федор пожал плечами.

- Сволочь ты! -сказал Кузьмин. Федор быстро взглянул на него.

- Вот.- Он показал Кузьмину краешек знакомой фотографии.- Я больше не верю. Раньше я сомневался, а теперь... не верю!

- А мне веришь?

- Верю. А если все-таки вы правы,- то есть, вот, на фото? А вы сомневаетесь, да?

 Кузьмин цокнул языком. Потом вытащил из рук Федора снимок и порвал его.

- Послушай,- сказал он.- У Актрисы был муж, фотограф. Он в ее лице видел что-то свое, одному ему ведомое. Может быть, Коломенская тоже видит то, что не видим мы?

- А факты? - Федор подобрал все клочки и ушел.

 "Подонки...- шипел Кузьмин, мотаясь по флигелечку.- Ну и кашу я заварил! Расхлебаю? Полезу вглубь. До донышка".

 Два дня он просидел над программой, координируя будущие свои и здешние опыты. Он написал ее умело, убедительно.

- ...Вот как? - сказала Коломенская.- Прекрасно! Но весь эксперимент вы оставляете нам, почему, Андрей Васильевич?

- Я займусь фармакологией.- Кузьмин сидел подле ее кровати подтянутый и уже наполовину нездешний.

- Вы знаете, Федор уходит.

- Я не предаю друзей,-сказал Кузьмин. -Я во всем виноват, я и завершу эту историю.

 Актриса внимательно смотрела на него; когда он замолчал, она кивнула.

 

 Озабоченных и растревоженных каждого чем-то своим Кузьминых шумно проводили - девчонки плакали и даже бежали за вагоном. От лаборатории была только Любочка. В ненасильственной ее улыбке- увидел Кузьмин - была какая-то растерянность. Сомнения опять смутили его.

 В купе он внимательно посмотрел на свою деловитую жену и понял: она распрощалась с городком навсегда.