Последние парень и девушка на Земле

– Я знаю, что он мною гордится. Но одновременно он как бы выталкивает меня за дверь. Это была его идея – чтобы я поехал учиться на летних подготовительных курсах. Я сказал ему, что это для меня неважно, что я не получу за это дополнительных баллов. Я лучше останусь здесь и помогу разгребать все эти завалы. Но отец ничего и слышать не хочет. Например, сегодня утром он мне сказал: «Ты хочешь, чтобы тебе перестало быть больно как можно скорее? Тогда тебе надо просто сорвать пластырь со ссадины так быстро, как только сможешь».

– Вот не повезло!

– Я знаю.

Потом, поскольку ни один из нас не знал, что на это сказать, мы переключили свое внимание на список, прикрепленный к планшету, и сверили адрес на листке с реальным адресом дома, перед которым мы стояли. На листке было полно адресов – адресов домов, откуда уже съехали люди.

Этот домик был больше похож на коттедж. Он был маленький, простой и без излишеств и больше походил не на дом, а на гараж. Похоже, перед ним был разбит небольшой красивый цветник, во всяком случае, так было до наводнения. Теперь же садик выглядел так, будто по клумбам проехался трактор, с корнем вырвав цветы, переломив пополам садовые колышки, раздавив керамические украшения для лужайки.

Половину парадного крыльца снес рухнувший на него вяз. Кто-то отпилил бензопилой его сучья, мешавшие войти в дом. Выходящее на улицу окно было забито фанерой. Ливай распахнул парадную дверь. В гостиной было темно из-за закрывающей окно фанеры, так что мы воспользовались нашими фонариками.

В комнатах все еще было полно вещей, но все они находились не на своих местах. Предметы плавали в затопившей дом воде, а когда она сошла, приземлились где попало. Мы осторожно пробирались через этот хаос. Коричневый ковер был все еще пропитан водой и пружинил, как мох. Стены были покрыты лоснящимся слоем грязи.

Это был первый и последний раз, когда мне было страшно находиться в одном из покинутых домов.

Я наклонилась в сторону, чтобы Ливай не загораживал мне обзор, и заглянула на кухню. На столе стояли штабеля банок с консервированными продуктами, а раковина была полна грязной посуды.

– Господи, – сказала я. – Человек, который здесь жил прихватил с собой хотя бы что-нибудь?

– Эй, тут кто-то есть? – позвал Ливай.

Никто ему не ответил.

Так что, переглянувшись, мы пожали плечами и принялись за работу. Ливай щелкал выключателями, а я крутила ручки на газовой плите на кухне, прислушиваясь, не раздастся ли шипение газа.

– По-моему, подача газа отключена, – крикнула я Ливаю.

– Хорошо. Я проверю светильники в спальне в задней стороне дома. – И Ливай показал на следующую за кухней комнату, где стояла кровать, покрытая одеялами.

Мы оба смотрели на эту кровать, когда внезапно на ней сел какой-то человек.

Я завизжала, и Ливай инстинктивно прикрыл меня собой.

– Минуточку, – пробормотал мужской голос.

Ливай повернулся ко мне, глаза его были широко раскрыты.

– Выходи из дома, – прошептал он. – Я позвоню отцу.

Но прежде чем я смогла выйти, мужчина заговорил опять:

– Я не ожидал гостей. – Раздался хриплый кашель с мокротой, так мог кашлять только старик. – Позвольте мне надеть брюки.

Я было засмеялась, но Ливай сделал мне знак помолчать.

– Спасибо, сэр! – сказал он. – Мы оценим вашу вежливость по достоинству.

Пятнадцать минут спустя общими силами недоразумение было разрешено. Рассел Диксон не уехал. По-видимому, произошло какое-то недопонимание, когда оценщики приходили к нему с визитом несколько дней назад. Они сделали ему предложение о компенсации, а потом признали его дом непригодным для жилья, фактически не оставив ему выбора. Но мистер Диксон этого не понял. Он просто поблагодарил приходивших к нему мужчин за потраченное на него время, но при условии, что они уберутся с территории его собственности ко всем чертям.

Мистер Диксон был одним из первых людей, которые приходили утром после наводнения к моему отцу. И его фамилия стояла на распространяемой отцом петиции.

Когда мы объяснили старику его ошибку, он очень огорчился:

– Я чувствую, что это моя вина. Я просто пытался быть вежливым с этими людьми.

– Нет, вы ни в чем не виноваты, – уверили мы мистера Диксона.

Он сидел напротив нас за кухонным столом, с белыми, как соль, волосами и нечесаной бородой. На нем были грязная, застегнутая на все пуговицы рубашка и слишком просторные для него брюки.

Мне он сказал:

– Твой отец был здесь несколько раз, помогая мне подлатать тут кое-что. Он проведывает меня, привозит мне продукты и присматривает за мною. Я хотел было сказать, что мне отключили электричество, но я знаю, что твой отец очень занят, помогая другим людям, вот и не стал его беспокоить. – Старик вздохнул. – Я бы предложил вам чаю, ребятки, или еще чего-нибудь, но у меня нет и воды. У меня своя скважина, но насос, который качает из нее воду, работает на электричестве.

Ливай отвел меня в сторонку:

– Мистер Диксон не может здесь оставаться. Особенно теперь, когда приближается новая буря. Я только что написал об этом отцу.

Я почувствовала, как у меня кривятся губы.

– Ливай, почему ты это делаешь, не поговорив сначала со мной?