Последние парень и девушка на Земле

Через пять месяцев новой жизни я узнала, что плотину наконец достроили. По-моему, это ознаменовало собой переход от захватывающего к скучному, от торжественного к смешному, потому что все знали, что вода и так продолжала прибывать в Эбердин на всем протяжении строительства. Это можно было видеть с наблюдательной вышки на другом берегу реки, куда я иногда приходила. Но теперь, когда строительные работы были завершены, дело пойдет уже быстрее. Одни говорили, что полное затопление займет несколько дней, другие предсказывали, что все будет кончено за несколько часов.

Добро пожаловать, озеро Эбердин!

Губернатор Уорд запланировал гигантское празднество. С парадом, аттракционами, передвижными закусочными, вечерними фейерверками, а во время церемонии перерезания ленточки будет играть марширующий оркестр риджвудской средней школы. Именно по этой причине я и узнала об этом еще до того, как на улицах повесили первую растяжку. Приглашение губернатора Уорда было главной темой утренних объявлений.

Я говорю «главной темой», потому что теперь, когда я была ученицей выпускного класса риджвудской средней школы, утренние объявления превратились в настоящую информационную программу, транслируемую на телевизоры с плоскими экранами, висящие в каждом классе. Все ребята в моем классе знали, что я из Эбердина, и все они тайком смотрели на меня, может быть, для того, чтобы посмотреть буду ли я плакать или сделаю что-нибудь еще в этом же духе. Но я не заплакала. Я сидела, уткнувшись в свой составленный по усложненной программе учебник по тригонометрии и притворяясь, что я слишком увлечена тем, что в нем читаю, чтобы слушать объявления. В риджвудской средней школе было и несколько других учеников из бывшей средней школы Эбердина. Уверена, что они вели себя также. У остальных ребят лучше получалось начать новую жизнь, чем у меня. Они заводили новых друзей, примыкали к новым группам.

Мама переехала в Риджвуд за неделю до начала моего последнего учебного года. До этого она сняла квартиру рядом с Бэрдом, и мы с ней прожили в ней почти месяц, когда она узнала от другой медсестры, что в Риджвуде с недавних пор сдается в аренду таунхаус, потому что прежний жилец умер. Тогда она разорвала договор аренды на квартиру и подписала новый, на таунхаус. Фактически, ей даже не пришлось разрывать предыдущий договор, его просто переписал на себя отец.

Так что теперь мы с ней жили на самой уродливой улице в Риджвуде, где все дома были маленькие и старые и ни перед одним из них не было лужайки. Предыдущая квартира была лучше и стоила меньше, но мама считала, что возможность для меня проучиться двенадцатый класс в одной из лучших школ штата упускать нельзя. К счастью, мне не пришлось снова распаковывать свои вещи, потому что я так и не потрудилась их распаковать.

Мама стала обживать наше новое жилище сразу. И хотя мы с ней не чувствовали себя в нем так, словно это наш дом, во всяком случае я, она сделала немало, чтобы в нем стало уютно. Мало-помалу она заменила все ненужные вещи, которые оставили ей в наследство ее пациенты, на те вещи, которые выбрала сама. Чьему-то старому вязаному пледу пришло на смену покрывало на кровать с ворсом, которое она купила на распродаже в «Маршалсе». Другие вещи мама сделала сама: белый матерчатый чехол для нашего старого дивана или подушки с полосками, на которых были вышиты цветы золотарника и барвинка. Интересно, станет ли такой со временем и моя жизнь, придут ли на смену старым воспоминаниям новые впечатления?

Мама могла бы полностью поменять в нашем новом жилище мебель, потратив на это сумму, которую получил отец – он отдал эти деньги нам, но она старалась не тратить из этих денег ни цента. Они с отцом решили, что все эти деньги пойдут на мое обучение в колледже, чтобы мне не пришлось поступать в Бэрд, если мне этого не захочется.

И я действительно решила отправить заявления в несколько других высших учебных заведений, мысль о поступлении в которые никогда не пришла бы мне в голову, если бы не ярмарка университетов и колледжей, которую ежегодно устраивала моя новая средняя школа. Я пошла на эту ярмарку, потому что мне все равно больше было нечего делать, но в конечном итоге поговорила с несколькими консультантами. Моя жизнь теперь была непривычно белой страницей, и в результате я могла легко вписаться куда угодно. У меня не было лучшей подруги, оставшейся вдали, не было парня, который просил бы меня поселиться поближе, не было уютной спальни в доме моего детства… Все это осталось в прошлом. Однако было и преимущество: программа в местной школе была гораздо сложнее, чем в школе в Эбердине. И я успешно с ней справлялась. Мне все равно было больше нечего делать – только учиться.

Когда я пришла из школы в тот день, мама стояла на линолеумном полу, прислонившись к холодильнику, и говорила по нашему кухонному телефону:

– Хорошо, может, я и приеду. Кили только что пришла из школы. О, Энни, подожди секундочку. – Мама накрыла трубку рукой и прошептала – Хочешь, я узнаю, может ли Морган подойти к телефону?