Последние парень и девушка на Земле

– Кили, мне нужна твоя помощь.

– О чем речь! – ответила я. – В любое время. Все, что захочешь. Только скажи.

– Помоги мне уговорить Морган свозить нас… кое-куда перед тем, как мы пойдем плавать. – Я слышала, как Элиза нервно облизнула губы. – Я хочу съездить к моему дому. Хотя бы для того, чтобы взглянуть на то, что от него осталось.

Я вздрогнула, вспомнив фотографию из газеты, которую показала мне Морган:

– А ты уверена, что это хорошая идея?

– Нет, не уверена. Но я все равно хочу увидеть все собственными глазами.

По мне, это была просто ужасная идея, но я чувствовала себя так, будто Элиза загнала меня в угол. Я была ей хреновой подругой, так что уговорить ее отказаться от этой поездки было не в моих силах.

– Хорошо, Элиза. Будь по-твоему.

* * *

Я сидела по-турецки в надетых поверх моего прошлогоднего бикини обрезанных шортах и мешковатом синем свитере на полу своей спальни и укладывала волосы феном.

Мне показалось, что в дверь кто-то постучал, но я была не уверена, что не ослышалась.

К моему отцу нескончаемым потоком шли люди, чтобы перекинуться с ним парой слов. Понизив голос, они сообщали ему, что на арендованных машинах в город прибыла группа оценщиков размера страховых убытков и расположилась лагерем в здании городского совета. Или же они спрашивали отца, дошел ли до него такой-то или такой-то слух, или делились с ним воспоминаниями о его деде, или рассказывали о том, как с городом были связаны истории их собственных семей.

Отец зашел в дом только для того, чтобы на скорую руку пообедать, потом он почти целый день провел, сидя на нашем парадном крыльце и консультируя соседей, выслушивая жалобы и плач, предлагая помочь с ремонтом или одолжить свои инструменты. Всем желающим он раздавал копии своего протестного письма, адресованного губернатору и мэру. И обещал, что сделает все, что в его силах, чтобы помешать их планам.

И теперь все жители обещали поддерживать отца всем, чем только могли. И кто бы мог бросить в них камень? На этот раз ставки были высоки, как никогда. И бесконечные споры с властями, в которых люди прежде винили моего отца, считая его упрямым брюзгой, теперь ставили ему в заслугу, ибо они доказывали, что он и его деятельность – это их лучший, если не единственный, шанс спасти Эбердин.

Мне нравилось слушать отца из своей комнаты. Было невероятно, что он так изменился практически за одну ночь, словно вдруг вышел из комы. Я уже забыла, каким обаятельным и импозантным мог быть мой отец. И каким добрым, каким сострадательным. Здорово было осознавать, что такое преображение возможно. Мама тоже была в трансе, я видела, что она гордится отцом, и это открыло мне глаза на то, в какой депрессухе мы все прожили последние два года. Конечно, мама все еще беспокоилась из-за здоровья отца, все время напоминала ему, чтобы он не перенапрягался, по возможности отдыхал и прикладывал к своей ноге лед, когда она болела.

Все в Эбердине перевернулось с ног на голову, и только в моем доме, как ни странно это звучит, все снова встало на свои законные места.

Мама поднялась на второй этаж и чуть приоткрыла мою дверь. Час назад я велела ей пойти вздремнуть, но она настояла на том, чтобы загрузить грязное белье в машинку и вымыть в ванной пол.

– К тебе кое-кто пришел, он ждет тебя внизу. – Она устало прислонилась к стене и, лукаво усмехнувшись, спросила: – Это тот твой бойфренд, о котором вы с Морган толковали, когда мы покупали тебе платье?

Мое сердце возликовало. Я быстро выключила фен:

– Ты хочешь сказать, что ко мне пришел Джесси?

В конце концов, теперь он знает, где я живу. Я встала и подошла к своему окну. Под ним, аккуратно припаркованный вдоль наших кустов, стоял гоночный велосипед BMX. Джесси ездил на черном «хетчбэке». Но может быть, машину взяла его мама, чтобы поехать в ней на работу?

– О, я думала, что Джесси – это тот парень в видеоролике, пародирующем «Челюсти», – улыбнулась мама. – Я утвердительно кивнула, и тогда она отрицательно покачала головой: – Прости, Ки. Это кто-то другой. Похоже, то платье, которое ты надела на Весенний бал, произвело фурор.

Я медленно спустилась по лестнице. Я честно не представляла, кто это может быть, но моей первой догадкой было то, что это кто-нибудь из друзей Джесси, может быть Зито, и сам Джесси сейчас прячется где-то около дома. Наверное, он хочет неожиданно выпрыгнуть мне навстречу, чтобы напугать и заснять мое удивление и испуг на телефон.

Отец сидел в гостиной, стуча по клавишам своего ноутбука. Он не заметил, как я сошла вниз. Его негнущаяся левая нога лежала на стуле, замотанная в эластичный бинт, и с обеих ее сторон свисал пакет замороженного гороха.

Я осторожно открыла нашу парадную дверь.

На крыльце, уставившись на дорогу, сидел Ливай Хемрик.

– Чем я могу тебе помочь? – спросила я с удивлением и досадой.

Парень встал. На нем были темно-зеленая штормовка, джинсы, которые он закатал до колен, чтобы пробираться через места, где все еще стояла паводковая вода, и беговые кроссовки. Не теряя времени даром, он коротко сказал:

– Мы знаем, что твой отец украл полицейскую лодку.