Последние парень и девушка на Земле

В этот момент мне вдруг стало ясно, почему Ливай Хемрик так и не стал популярным парнем. На первый взгляд могло показаться, что у него есть для этого все задатки. Он был далеко не урод, он активно участвовал во многих школьных делах, и, в конце концов, он был тем самым парнем-который-далеко-пойдет. Но он также был совершенно бестолков, совершенно не понимал, что к чему. Может, я и не права, но, по-моему, большинство парней от рождения знают, что не надо постоянно напоминать девушке, которую они увидели, когда она тайком плакала в коридоре, что она тайком плакала в коридоре.

– Ладно, итак, во-первых, на Весеннем балу я почти что и не плакала. Я, может, пролила максимум пять слезинок. А во-вторых, не мог бы ты быть так любезен, чтобы больше об этом не упоминать? Типа ни в разговоре со мной, ни в разговоре с кем бы то ни было еще в этом мире, вообще никогда, понял?

Он снова выпрямился:

– Забудь. Проехали.

И это было все. Так он со мной попрощался.

Я смотрела, как Ливай садится на свой велосипед. Он сделал круг по нашей подъездной дорожке, глядя на меня в последний раз, потом приподнялся и начал быстро, как спринтер, крутить педали, пока не доехал до конца улицы, разбрызгивая шинами оставшуюся на дороге после наводнения грязь.

Глава 15. Вторник, 17 мая

Вечером ожидается безоблачное небо. Температура 55 градусов по Фаренгейту.

Поздно вечером Джесси выложил в Сеть еще один видеоролик. Я просмотрела его, пока ехала на пассажирском сиденье машины Морган, направляясь к отелю Элизы.

На видео была снята Джулия, одетая в целиковый купальник, красный, с мелкими белыми звездочками. Он был ей явно мал, как будто ему было уже года два. Она стояла в луже, в которую превратилась затопленная лужайка перед их домом, опустив руки по швам, выпятив свой круглый животик и заправив светлые кудри под белую резиновую купальную шапочку. За кадром Джесси врубил песню группы «Бисти бойз» «Борись за свое право отрываться». Кивнув несколько раз головой, чтобы поймать ритм, Джулия нырнула головой вперед в лужу и поплыла по лужайке, поднимая животом тучи брызг. Она проплыла вдоль всей идущей по лужайке дорожке, в то время как Джесси бегал вокруг нее и снимал ее заплыв со всех сторон.

Я просмотрела видеоролик еще раз, на этот раз не обращая на Джулию никакого внимания, а пытаясь разглядеть виднеющийся на заднем плане дом Джесси. Он был совсем маленький, даже меньше нашего, похожий на деревянный ящик. Возможно даже, что это был всего лишь трейлер. Как бы то ни было, за лужайкой была видна пустая веревка для белья, натянутая между вбитым в землю шестом и чахлой сосной. Под выходящим на улицу окном висел большой пустой горшок для цветов. Наружная дверь проржавела, и на ее стекле красовалась сетка из трещин. К тому же на лужайке и подъездной дорожке валялось множество всякого хлама, в основном это были игрушки Джулии. Но кроме них там покоились также горный велосипед без переднего колеса, футбольный мяч и баскетбольная корзина, не установленная, как положено, а наполовину утонувшая в грязи.

Когда я просматривала видео в третий раз, я обратила внимание на то, что Джесси, должно быть, снимал Джулию на фоне заката, который окрасил небо и брызги воды в прелестный розовый цвет, и подумала, что он, быть может, сделал это специально.

Видимо, Джесси как раз обновлял окно просмотра своего дисплея, потому что, как только я кликнула на лайк, он скинул мне сообщение.

«Спасибо. Джулия говорит, что ты крутая».

Улыбнувшись, я ответила: «Девочка хорошо плавает».

«Еще бы. Ведь я ее старший брат».

– Это еще что за хрень? – спросила Морган.

Я подняла глаза. На противоположной стороне дороги встречная полоса была наискосок перегорожена оранжевыми конусами и вела теперь к припаркованной полицейской машине с включенными фарами и проблесковым маячком. У машины стояли двое полицейских с планшетом, к которому были прикреплены листки бумаги, и разговаривали с водителем, направляющимся в город. За ними столпилась вереница машин, также пытающихся въехать в Эбердин.

Мы быстро пронеслись мимо.

– Погодите-ка, – сказала я. – Кто-то из соседей говорил об этом сегодня с моим отцом. Полицейские устанавливают на дороге в Эбердин дорожно-пропускные пункты, чтобы те, кто там не живет, не могли проникнуть в город после наступления темноты. Наверное, полиция беспокоится, как бы мародеры не разграбили разрушенные наводнением дома.

– Разграбили что? Что там вообще можно украсть?

– Не знаю. Может быть, медные трубы?

Морган покачала головой.

– Жесть, – сказала она.