Последние парень и девушка на Земле

– Я должен верить и верю, что есть и другие пути решения проблемы, о которых правительство может подумать, чтобы предотвратить наводнения, такие пути решения, которые не потребуют от жителей этого города подобных жертв. Я призываю своих соседей не вести разговоров с оценщиками размеров страховых убытков и отказываться заключать с ними сделки, пока мы не будем знать наверняка, что мы исчерпали все другие возможности решения проблемы. И я хотел бы пригласить всех, кто поддерживает меня в этом стремлении, прийти на митинг протеста в это воскресенье на площадь перед зданием городского совета. Там мы призовем мэра Аверсано прилюдно дать отчет тем, кто его избрал. Я хочу, чтобы мэр доказал, что действительно радеет о наших интересах и что затопление Эбердина – это в самом деле единственный выход из положения. Если он сможет нам это продемонстрировать, то я подпишу все, что они захотят.

Последнее слова отца повисли в воздухе. Он быстро повернулся к нам с мамой и сказал:

– Не беспокойтесь. Я ничего не буду подписывать. Я сказал это только для того, чтобы не выглядеть неадекватным.

Я почувствовала запах горящей в кухне оладьи.

Мама начала грызть ноготь большого пальца.

– Боюсь, ты ставишь себя в невыгодное положение. Я хочу сказать… что ты только что говорил довольно сумасбродные вещи. И ты уже в открытую не подчиняешься приказам, помогая людям ремонтировать их дома. Я не хочу, чтобы тебя арестовали.

– Кто меня арестует? Шериф Хемрик? – Наш телефон зазвонил. Отец встал с дивана. – Поверь мне. Я думаю о нашем будущем. Это для меня важнее всего.

Он положил руку на трубку телефона, а тот все звонил и звонил. Наконец мама кивнула. И только тогда он поднял трубку.

Я вскочила, выхватила кулинарную лопатку из маминой руки и быстро пошла на кухню. Оладья сгорела. Я бросила ее в мусорное ведро, выключила конфорку и открыла окно над раковиной.

Глава 21. Пятница, 20 мая

Солнечно, 66 градусов по Фаренгейту.

Хотя я очень надеялась, что организованный отцом митинг состоится, особенно после того, как вчера в актовом зале своими глазами видела гнев родителей учеников, я понимала, что учебный год нам не дадут закончить. Должно быть, это чувствовали все ребята, потому что обстановка в школе моментально стала такой, какой бывает обычно в конце занятий. Вместо ведущихся в соответствии с учебными планами уроков нам показывали фильмы. Из классов в коридоры под любыми предлогами выпускали всех и вся. Учителя щедро начисляли нам дополнительные баллы за выполнение пустяковых заданий вроде снятия с задней стены класса доски приказов и объявлений или укладывания в ящик книг. Но меня это устраивало стопудово. За один день я ухитрилась улучшить оценки по всем предметам.

Во время третьего урока Джесси прислал мне видеосообщение. Это была фотография комнаты, полной канцелярских принадлежностей и других подобных вещей:

«Мы должны утащить все это для организации митинга. Чтобы сделать плакаты и все такое».

Это была такая чудесная, но вместе с тем совершенно непривычная мысль. Я свернулась в клубок на своем стуле.

«Где ты сейчас?»

«Я в спортзале, подбираю спортинвентарь для Джулии. Как ты думаешь, она не слишком мала для бадминтона?»

«Думаю, что нет, если ты повесишь сетку так, что для нее будет невысоко. Кстати, вопрос в развитие темы: “подбираю” значит “краду”?»

«Нельзя украсть мусор. Тренер Дин меня просветил. У школы уже стоит контейнер для мусора. Все должно быть свалено туда. Так почему кое-что не может свалиться и на меня?»

Я не удивилась, узнав, что тренер Дин заблаговременно предупредил Джесси, что весь спортинвентарь из школы отправят на свалку. Джесси обладал такой харизмой, что учителя выделяли его среди других учеников и относились к нему по-особенному. Впрочем, то же самое я могу сказать и о себе, ко мне тоже учителя относились не так, как к другим. За исключением директрисы Банди.

«Еще я прибираю к рукам пару напольных скутеров – досок с ручками на четырех колесиках для катания по полу в различных направлениях. Ау! Можно устроить в нашем спортзале наши собственные Эбердинские Олимпийские игры. Мы с тобой будем на них судьями и станем награждать победителей теми выигранными когда-то школой призами, которые хранятся в витрине возле главного офиса».

«Да ты с ума сошел! – написала я, хотя идея показалась мне суперской. – Они стопудово заметят, если ты сопрешь школьные призы!»

«Никто и не заметит, что пропал приз за второе место в турнире штата по боулингу за 1971 год. И никому не будет дела, если пропадут два-три плаката и набор фломастеров. Прихвати их с собой! Ты совершишь это ради благого дела»!

Мне было приятно, что Джесси написал мне такие слова. Интересно, его мать придет на митинг? И потом, хотя я не хотела делать слишком далекоидущие выводы, если Эбердин будет спасен, может быть, спасемся и мы. Я бы с радостью ухватилась за любое лишнее время, если его можно будет провести с Джесси. Еще одну неделю, один день, одну минуту, одну секунду.

Он, казалось, мысленно видел, как я колеблюсь.